В этом и следующем сообщениях мы рассматриваем ряд «показателей», извлеченных путем ручной и полуручной обработки данных Web of Science (WoS) для каждого из приглашенных ученых. Все данные доступны в xls-файле [1], там же имеется методический комментарий о способах извлечения цифр в каждой колонке. Имена колонок ниже упомянуты. Объясним здесь, несмотря на дефицит газетной площади, два методических вопроса.

(1) Автоматический поиск по номеру гранта не дает полной картины: (а) из-за опечаток в указании поддержки (перепутаны 0 и О, лишний интервал, пропущена точка и т. п.); (б) потому что WoS вообще не воспроизводит информацию о финансировании для ряда изданий и для кратких сообщений в ряде журналов; (в) из-за технических сбоев (WoS иногда дублирует номера гранта в одном acknowledgement или разрывает их). Ручной поиск по частям номеров существенно помогает, но он реален только в индивидуальных списках трудов. Поэтому данные об общем числе «мегагрантных» статей по WoS ориентировочные: всего для биологических проектов (колонка M, автоматический поиск) — 978. Не все эти статьи опубликованы с авторством руководителей мегагрантов. В их индивидуальных списках статей (колонка O) ручной поиск дал 549, при этом для некоторых нашлось больше статей, чем автоматическим поиском по всему их мегагранту. Осторожно заключим, что при участии приглашенных ученых (ПУ) опубликовано не менее половины мегагрантных статей и сосредоточимся на наблюдениях только по более достоверным результатам ручного поиска.

(2) Мы выделяли как совместные с сотрудниками принимающей организации (ПО) только те статьи, в которых список аффилированных с ПО авторов не ограничивался ПУ и его постоянными сотрудниками/коллабораторами из другого города/страны (хотя такие люди часто временно зачислялись в штат «мегагрантной» лаборатории как совместители, и ничего плохого в этом нет в общем случае). Смысл в том, чтобы оценить число вовлеченных в мегагрантный процесс людей, которые по окончании финансирования будут продолжать работать в той же лаборатории или взаимодействовать с ней в непрерывном режиме в том же городе.

В целом пока вырисовывается три «модели» ПУ-ПО-взаимо­действия: (I) ПУ укрепляет работу активной лаборатории (финансово и/или творчески); (II) ПО приглашает ПУ для создания активной лаборатории из имеющегося разрозненного или недостаточно активного «материала»; (III) ПУ интегрирует несколько активных в данном городе лабораторий, хотя мегагрант формально приписан только к одной ПО. В файле [1] имеет смысл в этой связи обратить внимание на колонки Р (особенности) и AE (основные соавторы мегагрантных статей ПУ, если их удалось выявить). Примерно в половине случаев это активные «местные» ученые с заметным цитированием предыдущих работ, один (соответствует модели I) или несколько (скорее III). Есть примеры «раскручивания» людей за период мегагранта (некоторые, например, перешли условный порог цитирования [2]) — возможно, это признак модели (II). Ниже обсуждается некоторый набор «показателей», которые при помощи коллег-биологов могут помочь уточнить особенности этих моделей. Сразу предупредим: почти ни одно из чисел само по себе не может быть оценено как «хорошее» или «плохое». Рассуждения о результативности мегагрантов (насколько они вообще возможны по такого рода публикационным признакам) могут основываться только на сочетании разных «показателей».

Интеграция в принимающий коллектив

Доля «мегагрантных» статей ПУ с соавторами — сотрудниками ПО (отношение колонок Q/O, рис. 1) — в основном не ниже 0,5, а примерно для половины мегагрантов — довольно близка к 1. Однако в последнем случае некоторые точки отвечают малому общему числе статей. Отношение доли мегагрантных статей к общему числу статей ПУ за те же годы (рис. 2) показывает, что только четверть приглашенных «посвящали себя мегагранту» хотя бы наполовину. От этапа к этапу очевидных тенденций на рис. 1 и 2 (см. в онлайн-версии) не прослеживается.

 

 

Многие активные коллективы получали с участием ПУ и другие гранты (параллельно или после завершения мегагранта), в рамках которых тоже публиковали статьи — они находятся поиском по месту работы с учетом указываемого финансирования (колонка AB). В этот массив попадают, конечно, некоторые «мегагрантные» статьи, для которых WoS не воспроизвел источник финансирования, но довольно многие опубликованы заведомо после завершения мегагранта. И чем «старше» мегагрант, тем больше число лабораторий, опубликовавших много «немегагрантных» совместных с ПУ статей (рис. 3).

 

 

Мы суммировали все совместные статьи (Q+AB) и разделили на длительность периода сотрудничества (рис. 4). Выше планки 5 статей в год оказалось шесть лабораторий, выше 10 — две. Но, конечно, продолжение совместной работы ПУ-ПО с публикационным выходом не является обязательным признаком успеха мегагранта: вовлеченные в процесс и вдохновленные совместной работой с ПУ сотрудники далее могут действовать самостоятельно. В четверти лабораторий на уровне соавторства было вовлечено не более 5 человек (в четырех из них — просто ни одного), еще в четверти — от 6 до 10 человек, в 22 лабораториях число таких участников составляло от 11 до 25, «рекордные» цифры — 31 и 53. Мы также сравнивали разные «показатели» для ПУ, имевших и не имевших ранее контактов с ПО (да/нет в колонке AC). Единственное значимое отличие найдено именно в числе вовлеченных (в среднем 14,25 для «да» и 7,5 для «нет»).

Даешь стране? Мелкого, но много

Оба указанных выше «рекорда» по числу участников-соавторов больше похожи на модель (III), а не (I). Для Новосибирского университета (31 соавтор), в некотором роде интегрирующего институты в Академгородке и Кольцово, это, наверное, естественно. Что касается рекордного саратовского мегагранта (формально биомедицинского, чрезвычайно междисциплинарного, 53 соавтора), он, видимо, отразил специфику публикационной активности как минимум трех «местных» коллективов, а не только самого ПУ. В обоих случаях число «самостоятельных» статей ПО велико.

Исследование мегагрантной продукции ПО без участия ПУ требует отдельного анализа с ручной обработкой для случаев, когда ее количество явно заметное, т. е. примерно для четверти всех биологических мегагрантов. Есть особый случай очень высокой «производительности» ПО (118 статей при автоматическом поиске, из них с участием ПУ — менее 10%): это дальневосточный мегагрант, основанный на очень давнем (по крайней мере с начала 1980-х) и систематическом сотрудничестве, который, похоже, выполняли «всем Владивостоком» и продолжали указывать в статьях долго. Ну так порадуемся за этот единственный «совсем организменный» по специализации мегагрант.

После предыдущей публикации [3] были вопросы про импакт-факторы (IF). Мы собрали такую информацию (колонки U, V, W), хотя не считаем возможным делать из нее далекоидущих выводов без учета очень узких специализаций, а «недалеко­идущие» таковы. (1) Когда IF_max, IF_min и усредненный по всем статьям (имеющим IF) невелики и не очень сильно отличаются, это, скорее всего, «немодные» направления. А вот когда IF_max и IF_min отличаются на порядок и более, это немного странно. (2) Для 30 лабораторий IF_min ниже 2, из них для 20 IF_min даже ниже 1, хотя преобладают молекулярные биологи — видимо, многие все-таки не избежали соблазна увеличивать число публикаций за счет статей в нетипичных для этой области «низкоимпактных журналах». (3) IF не очень-то коррелируют с цитированием отдельных статей. Например, по цитированию «мегагрантных» статей (колонка N) рекорд составил более 7000, и достигнут он в основном (~ 5500) одной статьей в журнале с IF = 0,879 (в год публикации был около 1,5).

Заодно посмотрели, сколько «суперимпактных» статей (IF > 30) принесли стране биологические мегагранты (см. таблицу). Сложно утверждать, что вовлечение в эти рекорды сотрудников мегагрантных лабораторий носит массовый характер… Еще есть две статьи с IF~25 и заметное число с IF~15.

Насколько российскими являются эти статьи, кроме последней, нам судить трудно, а последняя — Reply. Международные коллаборации, конечно, типичны для современной науки, и не удивительно, что «мегагрантные» статьи обошлись без указания зарубежного финансирования всего у шести биологических «мегалабораторий» (12,5%). А вот что кажется достойным обсуждения, так это указываемое число источников российского финансирования.

Грантовое финансирование как разновидность краудфандинга

Обнаружено на всех мегагрантников-биологов 72 статьи (13%), в которых как единственный источник финансирования указан мегагрант. Только 17 ПУ (в том числе 6 иностранцев) соблюдали этот принцип хотя бы иногда, два представителя диаспоры соблюдали всегда. Для ПУ, постоянно работающих в РФ, таких статей не обнаружено.

Рекорды: 11 источников российского финансирования в одной статье; в среднем по всем статьям – 6,4 таких источника. Среднее число источников, близкое к 1, сильно коррелирует с большим вкладом статей ПУ, в которых указан мегагрант, но нет российских соавторов («выполнение обязательств»). Это число оказалось меньше двух для 20 лабораторий, больше трех — для 9. Ну, конечно, обстоятельства сложные: в активных коллективах есть гранты РФФИ, и гранты РНФ часто возникали даже до конца срока мегагранта, да еще многие ПО поддерживают ПУ внутренним финансированием («топ-100» и т. п.), его тоже приходится указывать. Нашлось такое мудрое решение: “This work was supported by <указан мегагрант> on the basis of <указано два локальных источника>”. Встречались статьи, отражающие быстрое перемещение мегагрантников между территориально разными источниками — возможно, складываются межрегиональные коллаборации, типа Саратов — Томск или даже РФ — Казахстан, тут без экспертной оценки не разобраться.

Уникален случай доктора П. Маккиарини (P. Macchiarini), перебравшегося из Краснодара в Казань. Его вроде выгнали и из Казани, и из Стокгольма в 2017 году [4] и стыдливо убрали из списка мегагрантных лабораторий [5] (хотя сохранили имя как победителя конкурса [6]). Однако на сайте Кубанской ПО доктором до сих пор гордятся [7]. А в 2019-м имеются его публикации с аффилиацией Kazan Fed Univ, Lab Bioeng & Regenerat Med BioReM, в том числе c четырьмя соавторами из этой лаборатории, шестью соавторами из Курчатовского института и еще двумя российскими соавторами с отсылкой уже к гранту РНФ «Создание тканеинженерной конструкции пищевода для замены поврежденного органа на модели низших приматов» (КГМУ). Сочувствуем низшим приматам…

Таблица. Высокоимпактные публикации (IF > 30) с указанием мегагрантов по биологии

Все счастливые счастливы по-разному

Понятно, что очень низкий публикационный выход по мегагранту, малое число совместных статей и вовлеченных сотрудников являются указаниями на то, что создания лаборатории мирового уровня не произошло. Такие случаи, скажем мягко, не единичны. Но и высокие цифры тоже еще не гарантия успеха.

Пока нам кажется, что удачные мегагранты, приведшие к созданию или (чаще) заметному укреплению лабораторий и российских консорциумов, имеются, и что все они устроены по-разному. И что для дальнейшего исследования предположительно удачные случаи следует выбрать из мегагрантов трех первых этапов с не слишком короткой историей. Коллеги-биологи, давайте выберем их вместе? Мы готовы собрать списки соавторов всех совместных статей независимо от указания источников финансирования. Выделить «неодноразовых» соавторов ПУ и проследить их публикации до, во время и после мегагранта. В том числе проследить судьбы студентов и аспирантов. Сопоставить наблюдения с информацией на сайте лаборатории. И еще называйте, пожалуйста, «немегагрантные» лаборатории того же профиля для сравнения. Только пишите не в жанре форума, а в письмах на corr.lists@gmail.com и с кратким обоснованием. Нам кажется, что интересна разветвленная мегагрантная биологическая история в Питере (пересечения СПбГУ — Политех и ЛТИ — Институт цитологии). Нестандартные случаи есть в Москве, например многолетнее функционирование мегагрантной лаборатории почти из одних совместителей, может, и так бывает. Посмотрите [1], пожалуйста.

А мы завершим это сообщение элегантной картинкой, которую встречают [8] желающие посетить сайт мегагрантной лаборатории в ИМБИ (ИнБЮМ) им. А. О. Ковалевского (Севастополь). На сайт института пока не удалось попасть, а в Сети встречаются тревожные сообщения о его состоянии. Будем помнить, что не всем мегагрантникам достались стабильные ПО, да и в стабильных бывало всякое… Будем сосредотачиваться на счастливых случаях и постараемся твердо выяснить, сколько же их.

Мы признательны А. М. Железнову (Европейский университет в Санкт-Петербурге) за полезную информацию о номерах грантов и договоров и о том, что за сайт p220.ru отвечает некий «Инконсалт К» (сайт в целом неплох, но неточности встречаются).

1. expertcorps.ru/science/publications
2. expertcorps.ru/science/whoiswho
3. trv-science.ru/2019/12/24/po-sledam-megagrantov-1/
4. meduza.io/feature/2017/05/16/hirurg-paolo-makkiarini-bolshe-ne-rabotaet-v-rossii-uchenomu-kotorogo-nazyvali-chernobylem-shvedskoy-meditsiny-otkazali-v-finansirovanii
5. p220.ru/home/projects
6. p220.ru/component/k2/item/113-issledovaniya
7. regmedgrant.ksma.ru
8. bio-fgmo.ru

Как и в предыдущем сообщении [1], мы рассматриваем ряд «показателей», извлеченных путем ручной и полуручной обработки данных Web of Science (WoS) — на этот раз для мегагрантов по физике. В Supplementary Information [2] приведены все данные (.xls) и методический комментарий о способах извлечения цифр в каждой колонке (имена колонок ниже упомянуты). Напомним обозначения: ПУ — приглашенный ученый, ПО — принимающая организация.

Мы рассматриваем ниже 54 мегагранта, исключив из рассмотрения мегапроект вовлечения Томского университета в ATLAS. В этом особом случае номер гранта так и не удалось установить. Но все равно методика [2] в этом случае не работает, так как в статьях коллаборации (немногим меньше трех тысяч соавторов) номеров грантов не указывают. Были проблемы еще с четырьмя мегагрантами по физике высоких энергий и физике плазмы: коллаборационный характер ряда статей (несмотря на куда меньшее число соавторов) не позволяет использовать принцип поиска «немегагрантных» статей по месту работы. В этих случаях искали по соавторам «мегагрантных» статей».

Яркой особенностью мегагрантов по физике являются пресечения ряда ПУ в публикациях. В единичных случаях это статьи с указанием сразу двух мегагрантов (в указанной ниже сумме статей их доля на уровне долей процента). Гораздо чаще наблюдается «преемственность» (ПУ, закончивший более ранний мегагрант, участвует в работе по мегагранту следующего этапа). Для биологии такие ситуации были крайне редки, а у физиков они встречаются почти для четверти всех ПУ и возникают даже при локализации грантов в разных городах.

Как мы уже отмечали ранее [3], физики прогенерировали с отсылкой к мегагрантам значительно больше статей, чем биологи, — 2344 по данным автоматического поиска, который не видит части статей из-за неточностей в указании номера гранта. В списках трудов ПУ-физиков найдено (ручной поиск) 1078 мегагрантных статей. С учетом немного разного числа мегагрантов по физике и биологии «производительность» мегагрантных коллективов в целом оказывается выше в 2.1 раза, а ПУ-физиков — в 1,75 раза. Отличие от биологов состоит также в том, что статьи с участием ПУ-физиков точно составляют меньше половины «мегагрантной продукции», т. е. сами ПО в этом случае более самостоятельны (или более активны).

Но вовсе не потому, что… А почему?

Связана ли плодовитость мегагрантов по физике с более высокой степенью интеграции ПУ в коллектив ПО? Эту степень в первом приближении можно оценить как долю «мегагрантных» статей ПУ с «местными» соавторами (отношение колонок Q/O, рис. 1). Она высока (>70%) только в половине случаев. Средние доли статей с «местными» соавторами у биологов и физиков значимо не отличаются. И посвящали себя мегагранту ПУ-физики тоже далеко не в полной мере (доля мегагрантных статей в общем числе статей ПУ за те же годы, отношение колонок O/T, рис. 2). Хотя, пожалуй, на этапах 4 и 5 уже все посвящали себя хотя бы на 20% (про этап 6 судить пока трудно, не так давно начались публикации).

 

 

Распределение мегагрантов по разным разделам физики гораздо менее однородно, чем в случае биологов, и конечно, нет никаких оснований для утверждения, что «вообще физики всегда публикуются чаще». Но в выборке мегагрантных лабораторий получилось именно так, причем и для «немегагрантных» статей тоже, особенно для проектов более ранних этапов (колонка AB, на рис. 3 учтены только такие статьи без*, т. е. имеющие «местных» соавторов). Если все совместные статьи (Q+AB) нормировать на длительность периода сотрудничества (рис. 4), то более четверти коллективов оказываются выше планки 5 статей/год. У физиков в среднем немного больше «вовлеченных соавторов», чем у биологов, и всего в одном мегагранте таких соавторов вообще не было. Доля ПУ-физиков, имевших ранее контакты со «своими» ПО, заметно выше, чем доля таких ПУ-биологов (63 и 48% соответственно). В [1] мы сообщали о наблюдении трех видов мегагрантных лабораторий, из которых у физиков, пожалуй, явно доминирует (I) — «ПУ укрепляет работу активной лаборатории». Может быть, в этом и причина различий количественного результата по «публикационному выхлопу» (чудесный термин, почерпнули в отзывах читателей на часть 2)? «Укрепить» работающий коллектив всё же можно быстрее, чем создать новую лабораторию или собрать консорциум. Это предположение подтверждается и значительным вкладом в «выхлоп» самих ПО…

 

 

А что в высшей лиге?

Мегагранты по физике породили 17 статей в журналах с IF >30, из них 7 в Nature Photonics (см. общую таблицу для физиков и биологов [2]). И еще три мы не учитывали, так как в них номер мегагранта был, а ни одной российской аффиляции не было — а то бы получилось 20. И еще 4 сообщения в News & Views — там номера грантов не указываются, но WoS их индексирует. Один мегагрант засветился аж с импактом 74,45 (Nature Rev. Mater.). Забавно, что породивший этот рекорд ПУ, успешно работающий в Европе кандидат физико-математических наук, после завершения мегагранта защитил в ПО докторскую диссертацию. Что, пожалуй, лестно для тамошнего диссертационного совета.

В следующей высокоимпактной группе (20 < IF < 30) ПУ-физики «принесли стране» 11 статей. Как ни считай, выходит, что в высшей лиге урожай по физике примерно в четыре раза выше, чем по биологии. Но вряд ли это признак возникновения лабораторий мирового уровня, поскольку лишь менее чем в половине высокоимпактных публикаций присутствуют соавторы «с мест», т. е. в значительной степени этими высокими импактами ПУ выполняют формальные обязательства.

А вообще разброс импактов (колонки U, V, W) очень велик. Почти в половине проектов по физике появлялись статьи в журналах с IF <1, в 47 из 54 — в журналах с IF<2. Отчасти это связано с привычкой публиковать статьи в российских журналах, но есть и международные низкоимпактные. Проекты с невысоким средним IF относятся к более или менее технической физике. Обсуждать импакты мы далее большого смысла не видим. В связи с сопряженными вопросами о цитировании мегагрантных статей пока готовы предложить вниманию читателей только корреляцию между цитированием всех мегагрантных статей (автоматический поиск) и «активным» цитированием ПУ (цитирование статей, опубликованных в последние семь лет по методике [4]). На этом графике линии с единичным наклоном отвечает гипотетическая ситуация работы ПУ только «на мегагрант» с 2013 года. Соответственно, ниже такой линии должны лежать точки для более поздних этапов и/или для заведомо небольшой доли работ по мегагранту в творчестве ПУ, а выше могут оказаться точки для более ранних этапов и/или для значительных вкладов статей ПО без ПУ. Как видно из рис. 5, выше оказывается не так много. А среди того, что ниже, много примеров сильных отклонений от единичного наклона даже для мегагрантов ранних этапов. Очень высокое «активное» цитирование характерно для работающих в мейнстримных областях. При ручной обработке замечено, что некоторые вполне мейнстримные ПУ, прежде всего иностранцы, систематически не указывают мегагрант и российскую аффиляцию в ряде статей в престижных журналах. И это обстоятельство не надо драматизировать: возможно, у них есть какие-то обязательства на местах основной работы. На наш взгляд, рис. 5 вполне наглядно демонстрирует, что отбор победителей конкурса с учетом их цитируемости совершенно не гарантирует повышения цитируемости статей с российской аффиляцией под крылом победителя.

 

Замкнутый круг имитации

Допустим, кто-нибудь захотел бы оценить эффективность программы мегагрантов в любых терминах с нормированием на вложенные средства. Мы уверенно утверждаем, что любой полученный таким образом результат не имеет отношения к реальности, потому что работа по мегагрантам в большинстве случаев поддерживалась одновременно из разных источников. Так, в публикациях ПУ-физиков указание мегагранта как единственного источника финансирования встречается в 115 статьях (10.7%). Это еще меньше, чем у ПУ-биологов, хотя доля хотя бы иногда соблюдавших этот «принцип единственного источника» несколько выше. Рекорд у физиков: 10 источников российской поддержки в одной статье, что совершенно не отличается от рекорда биологов (11) и представляется некоторым перебором.

На рис. 6 суммированы данные о среднем для каждого мегагранта числе источников российской поддержки статей. Не торопитесь радоваться тому, что около половины мегагрантов занимают синее поле «1–2» (источника). Именно в этих половинах содержатся в основном мегагранты с раздельным существованием ПУ и ПО. Например, всего два биолога и три физика из числа ПУ, указывающих в среднем 1–2 источника, публиковали 50% или более мегагрантных статей с соавторами из ПО. А половина синего поля — это мегагранты, в которых доля статей ПУ с «местными» соавторами ниже 20%. Публикуя статьи отдельно от ПО, ПУ указывает мегагрант + свое обычное зарубежное финансирование, и к созданию лаборатории это вряд ли имеет отношение.

 

Мы полагаем, что наиболее очевидной особенностью программы мегагрантов является ее имитационный характер. Не то чтобы тут было что-то новое для нашей системы поддержки науки, но очень уж наглядно и в высокой концентрации проявилось в изучаемом примере.

Правительство/министерство (П/М) ратуют за создание лабораторий мирового уровня, на самом деле имея в виду выполнить план по проценту статей РФ в WoS (или иной аналогичный план), т. е. повысить урожайность. ПУ откликаются на этот призыв, имея в виду, ну допустим, помощь коллегам «на местах», которым трудно. А иногда просто чтобы усилить финансирование своего научного направления. Оба этих намерения ничем не плохи, но все-таки не идентичны идее создания лаборатории… Прежде чем круг замыкается, в него неизбежно вовлекается третья сущность — ПО. Она, независимым образом, находится под воздействием требований П/М повышать свой научный уровень, под каковым требованием имеется в виду наращивать тот или иной рейтинг. «Подписываясь» на мегагрант, ПО хочет использовать ПУ, чтобы выполнить заодно свою рейтинговую задачу, и начинает его стимулировать параллельно (это уже два источника финансирования на статью). Мы не знаем масштабов локального финансирования, но судя по тому, с какой регулярностью оно упоминается в статьях, — это не копейки. За стимулирование ПО хочет «показателей» по полной программе, т. е. и статей, и грантов, и побольше. Начинается лихорадочная подача проектов в РФФИ и РНФ, в успехе заявок играют роль имя и индекс Хирша ПУ. Число источников в статьях нарастает, достигая 3, 4 и даже более. В каждом новом гранте, вероятно, записано решение какой-то конкретной задачи — но, безусловно, не задачи создания лаборатории. Довольно явным признаком работы на рейтинг ПО являются немегагрантные статьи ПУ без «местных» соавторов (цифры со звездочкой в колонке AB, которые выше не рассматривались). Мы насчитали таких статей 88 у 13 ПУ-биологов и 292 у 28 ПУ-физиков. Физики явно в среднем более интегрированы в «свои» ПО. Эти «статьи-обязательства» распределены крайне неравномерно, и в некоторых случаях их число невелико по сравнению с числом немегагрантных статей с российскими соавторами. Показательным в этом смысле представляется томский неуспешный мегагрант первого этапа, после которого в соавторстве с тамошними коллегами ПУ опубликовал аж 160 статей. Видимо, локальная поддержка оказалась более комфортной.

Мегагрант кончается, локальное финансирование и гонка за грантами продолжаются. Когда круг замкнут, то нет смысла говорить, с чего (кого) он начался. Декларируемые цели все время иные, чем то, что бегущие по кругу имеют в виду на самом деле, и в этом смысле мы говорим об имитации.

Востребованная профессия — «приглашенный ученый»

Конечно, среди ПУ есть те, кто по полной программе посвятил себя мегагрантной лаборатории и у кого она работает. На мировом ли уровне и выполнены ли все 7 задач постановления 220 [5] — нельзя судить без детальной профильной экспертизы результатов каждой лаборатории.

Но даже простой просмотр публикаций (структура соавторства и указания финансирования) показывает, что иногда экспертиза, по существу, смысла не имеет. Прежде всего это касается ПУ, уверенных, что их имя стоит дорого и что достаточно моторно вставлять номер гранта и/или российскую аффиляцию в статьи с привычными соавторами. Разновидностью этого мегагрантного стиля является сохранение привычного круга соавторов путем их временного аффилирования с мегагрантной лабораторией, вроде как чтобы соблюсти приличия. «Местные» люди остаются за бортом создаваемой «лаборатории мирового уровня», а ПУ по завершении срока мегагранта возвращается в привычный ритм, который, может быть, не сильно и нарушался. Поимитировали, и хватит. Это, по нашей предварительной оценке, относится примерно к четверти всех ПУ.

Вызывает определенные сомнения и результативность ПУ другого типа, готовых распространять мировой уровень широко, в разных регионах последовательно или даже одновременно. Это происходит в рамках многочисленных параллельных грантов и с участием большого числа соавторов, но в основном «одноразовых». Такие активные ПУ в некотором роде перераспределяют потоки госфинансирования, направляяя их из разных источников на свою тематику. У них обычно несколько мест работы (встречалось до шести аффиляций одновременно в одной статье). Нам кажется, что это признаки отдельной профессии «приглашенный ученый», в которой важно умение крутиться в замкнутом кругу, и что овладели этой профессией едва ли не 25% всех ПУ. Крутиться можно с самыми благими намерениями, но возможна ли систематическая работа лаборатории — или тем более лабораторий — под руководством перелетных ПУ? При выявлении ключевых «местных» участников у нас сложилось пока впечатление, что успех в подобных случаях определялся присутствием в лаборатории сильных и известных в мире российских ученых, уступающих ПУ разве что «по хиршам». Бывало, что такие специалисты ранее не работали в ПО, а привлекались к мегагранту в том же городе. Может быть, именно они и есть реальные создатели лабораторий?

Продолжение следует

Нам хотелось бы для дальнейшего углубленного исследования выбрать мегагранты, в рамках которых действительно мог произойти прогресс в работе тех или иных лабораторий. Уточним: мы предлагаем абстрагироваться от мегагрантов, обнаруживающих явные признаки имитации, и тех, из которых явно торчат уши административного ресурса. Выбрать предположительно удачные случаи нужно из мегагрантов трех первых этапов. От биологов мы некоторые предложения уже получили, ждем теперь от физиков. Смотрите данные [2]. Пишите, пожалуйста, на адрес: corr.lists@gmail.com (с кратким обоснованием). Продолжение в марте 2020.

1. trv-science.ru/2020/01/14/po-sledam-megagrantov-2/
2. expertcorps.ru/science/publications
3. trv-science.ru/2019/12/24/po-sledam-megagrantov-1/
4. expertcorps.ru/science/whoiswho
5. p220.ru/home/projects