На общем собрании профессоров Российской академии наук «Большие вызовы и развитие фундаментальной науки в России» президент РАН Александр Сергеев позволил себе быть вполне откровенным: «Организация экспертизы у нас плохая, и в этом виноваты отделения (Академии наук. – «НГ»). Огромные усилия тратятся в Президиуме (РАН. – «НГ»), чтобы успевать и справляться с этой нагрузкой. Раз взяли на себя эту обязанность и крест – надо нести».
«Крест» экспертизы действительно оказался почти неподъемным для
организации, которая юридически и фактически после реформы 2013 года
лишена всех своих исследовательских институтов и учреждений. За ней
оставлены только научно-методологическое руководство и те самые
экспертные функции. РАН надо было провести в этом году 17 тыс. экспертиз
(sic!). «К настоящему моменту могу сказать, что есть всего два
отделения РАН, в которых экспертная деятельность ведется
удовлетворительно. Ну, три отделения. Но так точно не может дальше
продолжаться, потому что нагрузка в центральном аппарате академии,
который, по сути, спасает РАН от провала, огромная. – президент РАН был
весьма эмоционален. – У нас 2 тысячи членов РАН, 500 профессоров РАН. То
есть это по восемь экспертиз в год на человека. Если говорить, что мы
это не можем делать, то что тогда мы можем делать?»
А действительно, на что теперь способна Академия наук? Пожалуй, только на экспертизу и способна. Тем более что все 90-е и нулевые годы академики постоянно призывали законодательно придать РАН «статус главного экспертного центра страны, ответственного за научную обоснованность государственной экономической, социальной, научно-технической политики». И вот – свершилось: 17 тыс. экспертиз в год…
Наука как социальный институт, как сфера интеллектуального творческого труда превращается на наших глазах просто в экспертную деятельность. И, увы, не факт, что РАН сможет вписаться в эту «экспертную рамку». Чувствует это и президент РАН: «Если в отделениях Академии наук будет плохо организована работа по проведению экспертиз, если экспертизы не будут выполняться в срок, то Академию могут превратить в клуб ученых».
Впрочем, непонятно, чем клуб экспертов, в который де-факто превращена РАН, лучше клуба ученых? Возможно, только объемом бюджетного финансирования. Но, вообще-то говоря, взаимоотношения научного и экспертного знания диалектичны. То, что ученые мозги и экспертные мозги – это две большие разницы, легко иллюстрируется огромным количеством примеров. Вот один… «Атомом для практических целей овладеть невозможно». Это заявил Эрнест Резерфорд, 1919 год.
В нашем случае весь наличный состав РАН практически весь год тем только и должен заниматься, что непрерывно экспертировать. Но этого, судя по признанию Александра Сергеева, очевидно, не происходит. Все-таки иногда хочется и приходится заниматься наукой.
В связи с этим легко представить себе, какого качества экспертизу выдает работающий, как дизель в Заполярье, президиум РАН. Но этот извергаемый из РАН экспертный поток не нужен даже чиновникам Миннауки. Острым, натренированным аппаратным чутьем они понимают, что участвуют в профанации самой идеи экспертизы. Никогда и нигде в госуправлении результаты сверхусилий Президиума РАН использованы не будут. А кроме того, никакой правительственный орган просто не в состоянии переварить 17 тысяч экспертных заключений от одной организации в течение года. Это было под силу только Госплану СССР, но никак не Миннауки РФ.
В итоге вся эта академическая экспертная активность и отчетность нужна министерским только для одной цели: формальной оценки деятельности самой РАН. Отсюда – и тревога Александра Сергеева, его отчаянный призыв к отделениям РАН: не манкировать экспертные функции. Сегодня, может быть, в Академии наук еще и встречают (выбирают) по уму, но провожают – по индексу Хирша.
От редакции, Независимая газета
Экспертный крест Академии наукНезависимая газета (ng.ru), 12.12.2019
Экспертный крест Академии наукНезависимая газета, 13.12.2019