​В январе новосибирцы всерьез почувствовали на себе последствия падения цен на нефть и санкций из-за противостояния властей России и Запада. За падением курса рубля последовали рост цен и схлопывание экономики. Корреспондент поговорила с исследователем мировых рынков углеводородов Леонтием Эдером из новосибирского Института нефтегазовой геологии и геофизики о том, почему и насколько еще подешевеет нефть, подорожает ли потом обратно, уничтожит ли происходящее «сланцевую революцию» и насколько все это будет болезненно для России.

​С чем в первую очередь связано такое резкое падение цены на нефть в минувшем году? Спрос снизился или предложение выросло?

И то, и другое. Что касается предложения, то тут несколько факторов. Во-первых, в последние годы сильно удешевились технологии добычи сланцевой нефти. В результате резко увеличилось ее производство в США и Канаде. США — до недавнего времени крупнейший мировой рынок нефти и газа — уже вышли на полное самообеспечение газом, в ближайшие годы планируют выйти на самообеспечение нефтью. В результате происходит затоваривание мирового рынка нефтью — крупнейшими экспортерами, которые ранее ориентировались на США, а теперь им приходится сбывать свою нефть на других рынках. Второй фактор — это то, что страны ОПЕК, в первую очередь Саудовская Аравия, отказались снижать добычу нефти, так как боятся потерять свою долю на мировом рынке. Есть еще несколько не столь незначительных факторов со стороны предложения, однако их также необходимо учитывать. Это, например, частичное снятие санкций с Ирана, который также является крупнейшим производителем нефти и газа в мире. В результате этого расширится география поставок нефти из этого государства.

Еще один фактор — попытки создания Исламского государства на территории Сирии, Ливии и Ирака. Оттуда нефть тоже экспортируют.

Объемы поставок небольшие, но они идут по очень заниженной цене — им деньги не нужны, они торгуют за оружие.

А что со спросом?

Одним из основных драйверов сырьевого рынка в 2000-х годах был Китай, который бурно развивался — рост экономики всегда сопровождается ростом энергопотребления. Но с 2008 года темпы роста экономики там стали стабильно снижаться, соответственно, снижается и ежегодный прирост потребления нефти. Что касается другого крупнейшего мирового рынка нефти — Европы — то потребность в нефти здесь стабильно снижается уже практически на протяжении последних 10 лет. После мировых энергетических кризисов 1973–1974 годов и 1979–1980 годов, когда Европа столкнулась с перебоями в поставках нефти из-за конфликтов на Ближнем Востоке, было принято решение постепенно выводить нефть из экономики, прежде всего из энергетического сектора — отказываться от мазута и переходить на газ, уголь, отчасти в ряде стран — на атомную энергетику, как во Франции, чтобы минимизировать зависимость от экспорта нефти. Сейчас нефть в европейской энергетике практически не используется. Плюс — забота об экологии стимулирует быстрый рост потребления альтернативных и возобновляемых источников энергии.

В последнее же десятилетие основной акцент сместился в увеличение эффективности потребления нефти, прежде всего, на транспорте за счет гибридных двигателей, сокращения массы автомобилей, эффективности и КПД традиционных бензиновых и дизельных двигателей.

И не забывайте, что население в Европе не растет. Штаты тоже идут по этому пути, но более медленно, другой менталитет. А за тенденциями в развитых странах постепенно будут следовать развивающиеся страны Азиатско-Тихоокеанского региона, прежде всего, Китай, который будет переходить от экстенсивного к интенсивному пути развития.

В январе на Нью-йоркской бирже были заключены первые фьючерсные контракты по цене 20 долл. за баррель. Как вы считаете, какого минимума может достичь цена нефти, будет ли «отскок» и когда?

Я бы ориентировался на прогнозы крупных банков и инвестиционных компаний, которые вкладывают деньги, в том числе, в нефтегазовый бизнес и, соответственно, ждут определенную отдачу. Поэтому от того, насколько точно спрогнозирована ситуация, можно ожидать, заработают деньги банки или нет. Например, крупнейший инвестбанк Goldman Sаchs. По прогнозам аналитиков, как в России, так и за рубежом, и это не безосновательная позиция, в 2015 году цена может снизиться до 20–30 долл. за баррель, но такой уровень цен не должен продержаться долго и в значительной степени будет носить краткосрочный эффект.

Во второй половине года можно ожидать некоторого увеличения цен. Отскок во второй половине 2015-го – 2016 году может составить не более 50–55 долл. за баррель. Это потолок.

То есть цена может находиться в диапазоне от 25 до 55 долл. за баррель. В 2017 году цены могут подтянуться до 60 долл. за баррель. В настоящее время российские нефтегазовые компании пересчитывают свои инвестиционные проекты при цене 40 долл. за баррель. С чем может быть связан отскок цен на нефть? Во-первых, цена на нефть на уровне 20–40 долл. за баррель не является равновесной. Как только цены упадут до этого уровня, часть проектов по добыче дорогой сланцевой нефти в США станет нерентабельной.

А минимальная стоимость, до которой может опуститься цена барреля? 20 долл. за баррель действительно может быть?

Поскольку фьючерсы торгуют уже по 20 долл. за баррель, то цена действительно может опуститься до 20–25 долл. за баррель, плюс-минус несколько долларов. Эта турбулентность на рынке и неустойчивая ситуация могут продолжаться до полугода. Как я уже сказал, отскок до 50–55 долл. за баррель может начаться во второй половине 2015 года. При таких ценах начнут сворачиваться часть инвестиционных проектов по добыче нефти, как в России, так и в мире. Рынок через какое-то время может почувствовать определенный дефицит, что несомненно благоприятно (для производителей и экспортеров) повлияет на цену.

Возможно, к 2017 году цены восстановятся до 60–70 долл.

Это, пожалуй, потолок.

Означает ли падение цен, что добывать сланцевую нефть станет невыгодно и «сланцевая революция» остановится?

Затраты на добычу сланцевой нефти, например, в месторождении Баккен в США, составляют от 30 до 90 долл. за баррель. Разные компании работают на разных участках, используют разные технологии. Разброс, как вы видите, очень большой. Что случится, если цена на нефть составит 30 долл. за баррель? Те компании, которые запустили месторождения в разработку, будут продолжать их разрабатывать, так как основные капиталовложения уже сделаны, им отступать некуда: кредиты нужно возвращать, поэтому они будут продолжать работать, даже при цене 20 долл. за баррель. Безусловно, произойдет какая-то реструктуризация, отсечется часть неэффективных компаний и проектов. Технологии, удешевляющие добычу сланцевой нефти, будут разрабатывать ещё активнее, компании будут отказываться от устаревших технологий, перестраивать производственную базу под более эффективные разработки.

Нельзя сказать, что обрушение цен на нефть остановит «сланцевую революцию».

Вероятнее всего, что при низких ценах на нефть значительно снизятся темпы ее развития. Но процесс уже запущен, и он будет и далее продолжаться.

В России запасы сланцевой нефти ведь тоже есть?

Ресурсы сланцевой нефти в России больше, чем в США. Весь вопрос в технологиях их добычи. Последние 20 лет развитие нефтегазового комплекса, да и России в целом, происходило по ресурсно-инерционной траектории — наращивании добычи и экспорта сырья. В то же время практически не развивались технологии нефтедобычи, такие смежные отрасли как приборостроение, машиностроение, которые и обеспечивают производственную базу для нефтегазового комплекса. Нефтегазовая промышленность оказывала слабое воздействие на развитие смежных отраслей.

Последние десятилетия практически весь объем сервисных работ для нефтегазовой промышленности, я имею в виду наиболее технологичную, наукоёмкую ее часть, выполняли западные сервисные компании, в то время как соответствующие российские аналоги развивались очень медленно либо совсем не развивались.

Теперь ситуацию существенно осложнило введение санкций против России, основная часть которых пришлась на нефтегазовый комплекс: закрытие доступа к дешевым зарубежным финансовым рынкам и запрет на передачу развитых западных технологий для разработки сланцевой и трудноизвлекаемой нефти, а также разработку нефти на шельфе.

А именно с трудноизвлекаемой и сланцевой нефтью (баженовская свита в Западной Сибири), а также новыми регионами нефтедобычи, такими как Восточная Сибирь и шельф, связаны основные перспективы нефтедобычи в России.

В условиях возникающих проблем с разработкой высокотехнологичной нефти можно ожидать падения извлечения нефти из недр в России в ближайшее десятилетие. Как я уже сказал, санкции вызвали проблемы с кредитованием для российских нефтедобывающих компаний, однако этот эффект в большей мере коснется частных и малых независимых производителей. Такие государственные компании, как, например, Роснефть и Газпромнефть, всегда могут прибегнуть к помощи Фонда национального благосостояния и попросить помощи в размере 50–100 %, что, собственно говоря, компании и делают.

Но у санкций есть и положительная сторона. Запрет на передачу зарубежных технологий должен стимулировать развитие собственной нефтесервисной отрасли. Ряд российских нефтегазовых компаний, таких как Татнефть, в условиях санкций экстренно переходят на российские технологии и оборудование российского производства.

Я уверен, что именно нефтегазовый комплекс может и должен стать основным локомотивом российской экономики, промышленности. Причём не за счет продажи сырья, а за счет мультипликативного эффекта на смежные и сопутствующие отрасли. Возьмите опыт Норвегии. В 1980-е годы страна стала крупным экспортером сырья. Но за 20–30 последующих лет Норвегия превратилась из экспортера сырья в экспортера технологий. Они создали нефтегазовые кластеры — обучающие, инжиниринговые, научные, производственные центры — и теперь по всему миру оказывают высокотехнологичные услуги, стоимость которых сопоставима со стоимостью экспорта сырья. А Россия пришла в эту отрасль раньше, но никаких качественных изменений не случилось — как были экспортерами сырья, так и остались.

К чему готовиться России в этом году?

Основная доля поступлений в российский бюджет — это налоги. 50 % из них — специализированные нефтегазовые, плюс еще 20 % — это общехозяйственные налоги, которые также взимаются с нефтегазовых компаний.

Получается, что НГК обеспечивает около 70 % налоговых поступлений в бюджет.

Пока снижение цен на нефть было компенсировано резким обесцениванием рубля относительно доллара, в результате чего бюджет на следующий год был в целом сформирован. Но такая высокая зависимость от сырьевого сектора несет в себе существенные риски для экономики. Это связано с несколькими основными факторами. С 2000-х годов рост уровня жизни в стране обеспечивался перманентным повышением цен на нефть и объемом экспорта сырья за рубеж. Рост доходов от экспорта стимулировал рост госрасходов, индексацию зарплат бюджетникам. В реальном секторе экономики тоже шел рост зарплат. Это стимулировало рост ВВП не столько за счет промышленности, сколько за счет потребительского сектора, оптовой и розничной торговли. А потребительский сектор отчасти стимулировал пищевую, легкую и ряд других отраслей. При этом инвестиции в экономику составляли 20 % — для сравнения, в развитых странах этот показатель составляет 30–35 %, а у динамично развивающихся стран, таких как Китай, — 50 %. То есть, не говоря уже о том, что не происходит инновационное развитие каких-либо отраслей промышленности, простого обновления существующей экономики практически не происходит, не считая отдельных частных аспектов.

В условиях падения цен на нефть и последовавшей за ним девальвации рубля, санкций и стагнации нефтегазовой отрасли можно ожидать, что нас ждут серьезные трудности.

А именно — инфляция и рост цен на товары и услуги, увеличение тарифов монополий, снижение номинальных и реальных доходов населения, удорожание кредитов.

Все это приведет к снижению покупательной способности населения и существенному сокращению потребления. Могут быть заморожены ряд крупных инвестиционных проектов. Усилится отток капитала из страны. Будет происходить рост издержек, продолжится падение конкурентоспособности отраслей экономики, снижение производительности труда. Это приведет к рецессии экономики. Сейчас прогнозируется снижение ВВП на 2–3 %, в наиболее худшем варианте этот показатель может составить и 4 % за этот год.