​Для успешного внедрения инноваций в производство научное сообщество должно активнее контактировать с бизнесом, но и роль государства уменьшаться не должна — уверены участники круглых столов о будущем российской науки, прошедших в рамках форума  «Технопром-2016».

На форуме, посвящённом технологическому развитию России, где ежегодно ведётся разговор о перспективах этого развития даже не на годы — на десятилетия вперёд, одной из центральных тем неминуемо становится тема развития отечественной науки на столь же долгий отрезок времени. В первый день форума состоялись сразу несколько дискуссий в формате мозгового штурма о путях, которыми должна двигаться российская наука, и трудностях, которые приходится преодолевать ей сейчас и которые неизбежно встретятся в будущем. 

«Наука-2035. Образ желаемого будущего»  — название этой дискуссии говорит само за себя. Какое место занимает наука в современном мире и что её ждёт через двадцать лет? Заместитель президента РАН Владимир Иванов справедливо заметил: сейчас наука, используя любимое выражение учёных, находится в точке бифуркации. Иными словами — на развилке. Какой же она будет: социальным институтом, занимающимся обеспечением образования, или же реальным ресурсом развития страны? 

Как отметил директор Физического института РАН Николай Колачевский, наука «завязана» на три классические точки. Это новые знания, при появлении которых общество делает шаг вперёд в своём развитии, новые технологии, возникающие благодаря этим знаниям, и научные кадры, которые и являются «локомотивами» новых научных идей. И в условиях развитого государства присутствие всех трёх точек обязательно.

По мнению Николая Колачевского, развитие новых отечественных технологий тормозится отсутствием к ним интереса у заказчиков. Потребитель, если ему предоставить выбор, будет покупать новейшую технику (те же компьютеры) у известных крупных компаний и не пойдёт за плодами стартапов в технопарки и малые компании.  

— В Германии, в США и отчасти в России заказчиками этой неустоявшейся продукции являются университеты и научные институты. Но для этого у них должны быть деньги, которых российской науке как раз и не хватает, — поделился Колачевский своими наблюдениями. — Бывает, что ко мне приходят студенты, желающие создать компанию по производству новых лазеров, с вопросом: «На кого нам опереться, кто будет заинтересован в их покупке?» Так идеи и подвисают в воздухе. А как только у институтов появляются деньги, они покупают зарубежную продукцию. 

Выходом учёный считает введение ограничительных мер и обязательную трату части финансовых ресурсов на закупки у отечественных компаний. 

Мир меняется очень быстро, и темп изменений становится всё быстрее. Если раньше учёные могли позволить себе потратить на отработку новых технологий перед внедрением в производство по 20—30 лет, то сейчас у них такого срока нет: за это время жизненный уклад изменится настолько, что потребность в данной технологии исчезнет. На это обратил внимание заместитель гендиректора госкорпорации «Росатом» Вячеслав Першуков. Чтобы ускорить время отработки технологических новинок хотя бы до 10 лет, он предлагает переходить на другую модель работы. В этой модели имеет смысл вспомнить советскую систему, когда часть вузов закреплялась не за Министерством образования, а за отраслевыми министерствами. Также, по мнению учёного, правильной является идея создания укрупнённых институтов на базе университетов, как это делают сейчас в НГУ. 

Как пример новейших прорывных разработок, над которыми трудятся сейчас в вузах, директор НИИ Высокопроизводительных вычислительных систем Южного федерального университета Игорь Каляев привёл суперкомпьютер с производительностью 1 экзофлопс (1018 операций в секунду). Для сравнения — самый мощный из ныне действующих суперкомпьютеров  — китайский «Тяньхэ-2» может производить 33,8х1015 операций в секунду, при этом потребляя громадное количество электроэнергии. Российский суперкомпьютер создаётся по принципиально иной технологии, которую в России совершенствуют уже десять лет. Она позволит вычислительной машине стать более компактной и энергоэкономной. 

Кто должен играть первую скрипку в финансировании науки — государство или бизнес? Ответ на этот вопрос искали участники другого мозгового штурма — «Эффективная наука. Объёмы, источники и механизмы финансирования». Директор Департамента науки и технологий Минобрнауки РФ Сергей Салихов отмечает, что бизнес до сих пор относится к научным проектам, как к какой-то обузе, и этот подход нужно преодолевать. Бюджетное и внебюджетное финансирование науки год от года возрастает, как и интерес молодёжи к занятию наукой, но корректировки требует соотношение расходов на прикладные и фундаментальные исследования. 

— В прикладных исследованиях доля государства сейчас велика — это и космическая программа, и проекты, связанные с безопасностью страны. Но основная задача, которая должна ставиться сейчас, — это смещение финансирования прикладных исследований в предпринимательский сектор, — считает Салихов. 

Если у бизнеса не получается контакта с наукой, то, по мнению проректора по научной работе и стратегическому развитию МФТИ Тагира Аушева, всё дело в науке: она либо предлагает то, что уже устарело, либо то, что имеет слишком узкое применение и до индустрии не дотягивает. Общий тренд мирового развития — достижение новых результатов во взаимодействии разных организаций на стыке различных областей. Его, как считает Аушев, надо развивать и в России, где учёные зачастую не знают, что делается в соседнем институте. 

Директор Института нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН Михаил Эпов обратил внимание на бюрократические причины отставания новых технологий от жизни. Деньги на проект, если у самого института их нет, реально получить только год спустя после подачи заявления на конкурс. За это время проект «протухает». Выход учёный видит в том, чтобы разрешить давать небольшие кредиты под перспективные проекты институтам с небольшим бюджетом. 

Директор Института геологии и минералогии СО РАН и депутат Законодательного собрания Новосибирской области Николай Похиленко видит проблему в технологическом отставании российской промышленности, накапливавшемся в течение последних двадцати лет. При этом бизнес с осторожностью относится к новым проектам по целому ряду причин. 

— У нас получился не очень удачный эксперимент с производством литий-ионных аккумуляторов на «Лиотехе», в итоге технологии ушли в Китай, — говорит Николай Петрович. — Поэтому, когда мы собираемся привлекать финансы бизнеса для реализации тех или иных задумок в высоких технологиях, надо очень серьёзно подойти к экономической проработке вопроса. Тут надо оценить внутренний и внешний рынки, перспективы взаимодействия с нашими конкурентами: насколько серьёзны наши позиции по сравнению с ними. И только если все эти вопросы будут проработаны и на них получены положительные ответы, можно рассчитывать на то, что бизнес заинтересуется проектом. 

И, наконец, для технологического рывка нужны кадры. А чтобы студенты-«технари» не были оторваны от реалий производства, производителям надо развивать обмен информацией с университетами, где готовят нужных для них специалистов. Более того, как справедливо заметили на круглом столе, посвящённом взаимодействию вузов и технологических лидеров, чтобы говорить о перспективе развития технологий и производства до 2035 года, уже сейчас нужно начинать воспитывать пятилетних ребят, из которых вырастут будущие специалисты. 

​ЭКСПЕРТНОЕ МНЕНИЕ

Николай ПОХИЛЕНКО, депутат Законодательного собрания НСО:

— Наша задача — найти те направления в науке, где мы являемся монополистами: либо у нас есть исходные материалы, либо сырьё, которым не располагает больше никто в мире. Тогда и мы можем рассчитывать на беспроигрышные варианты продвижения на рынок. То же самое касается технологий.

Прорывные результаты возникают, когда ведутся фундаментальные исследования. А фундаментальная наука должна быть заботой государства: оно должно вкладываться в неё, давать ресурсы, финансы, сохранять существующие научные школы.

Виталий СОЛОВОВ
Фото Валерия ПАНОВА