Яндекс.Метрика
​Стоит ли принимать закон о научной экспертизе, можно ли рассмотреть 400 заявок за два дня и прислушивается ли Российский научный фонд к критике, в интервью Indicator.Ru рассказал председатель экспертного совета РНФ академик РАН Александр Клименко.
 
— Как вы оцениваете текущую ситуацию с научной экспертизой в стране? Требуется ли, на ваш взгляд, единый подход к проведению такой экспертизы, закрепленный на законодательном уровне?
 
— Мне бы не хотелось давать какую-то оценку ситуации с научной экспертизой в стране в целом, потому что экспертиза — явление очень масштабное, многоликое. Насчет единого подхода… Обсуждения закона о научной экспертизе были, но его сейчас не существует. Надо ли его разрабатывать? Не уверен. Что касается общих принципов и требований к экспертизе — они есть в Федеральном законе «О науке и государственной научно-технической политике». А прописывать все мелочи в отдельном законе — значит мести всех под одну гребенку, а это неправильно. Практика показывает, что у всех свои подходы, и я не знаю, чтобы такие законы вообще существовали. Экспертиза — это творческий процесс, и набрасывать на него четкие штампы означает посадить птичку в клетку. Долго она там не выдержит. Я связан с вопросами научной экспертизы на протяжении долгих лет, и не только в РНФ. У меня никогда не возникало потребности в законодательной базе большей, чем она есть.
Экспертиза необходима везде, где есть проекты и конкурсы, она нужна и на стадии реализации проектов. РНФ занимает в этой системе свое место — в этом году фонду исполнится уже семь лет. Раньше он воспринимался как нечто новое, но сейчас он полностью вписался в структуру отечественной науки, и уже трудно представить, что когда-то обходились без него. Сегодня РНФ — важный элемент в российской научной системе.
 
— А как в РНФ обстоят дела с экспертизой?
 
— Первое — мы четко следуем девизу «Открытость». Все процедуры у нас организованы предельно ясно, нет никаких секретов. Второе — я всегда подчеркиваю, что система экспертизы (не только в РНФ, но и вообще в стране) завязана на текущее состояние науки и тот корпус ученых, которыми страна располагает. Каждый раз, когда говорят об экспертизе, у многих создается впечатление, что есть ученые, а есть какие-то эксперты — другие люди, не всегда хорошие. Но ведь это одни и те же люди! Сегодня человек — руководитель проекта, а завтра он становится по другую сторону баррикад и выступает как эксперт. Важно понимать, что уровень наших экспертов — это уровень специалистов, работающих в науке.
 
— И как вы его оцениваете?
 
— В целом он достаточно высокий. Он подтверждается многими фактами. Можно приводить и наши успехи по публикациям, цитируемости в системах Web of Science или Scopus. Российские ученые получают приглашения участвовать в ведущих международных мероприятиях, форумах. Могу привести еще один пример — правда, не очень приятный. Наши специалисты, особенно молодые, востребованы — получают приглашения на работу в мировых научных центрах, уезжают, остаются за рубежом. Говорят, что в некоторых мировых центрах научные семинары проходят на русском языке. С одной стороны, это здорово, что наша страна богата талантами. С другой — мы должны наконец добиться того, чтобы этот поток развернулся и пошел в обратную сторону. Сейчас такие примеры есть. Специалисты возвращаются с серьезным багажом самых современных знаний и могут работать с молодыми исследователями уже здесь, у нас в стране, передавать им свой опыт.
 
— Следующий вопрос связан с очередной волной ротации в экспертных советах…
 
— Позвольте мне начать издалека… У фонда есть постоянная головная боль — в хорошем смысле. Это желание совершенствовать экспертные процедуры, быть лучшими. Уровень экспертизы в РНФ достаточно высоко оценивается научным сообществом, но мы знаем, что и у нас есть недостатки. Я всегда вспоминаю первый конкурс, проводившийся в 2014 году. Тогда мы получили такое количество заявок, которое никогда больше не получали, мы тонули в них. Уже тогда работало правило, что участники конкурса могут ознакомиться с экспертными заключениями и представить свои возражения. Возражений хватало, но вот один ученый прислал благодарность экспертам — за то, что они внимательно прочитали его заявку и указали, что он может улучшить и какие результаты получить. Почему я об этом вспоминаю? Потому что, когда мы после завершения конкурсов будем получать только такие отзывы — вот тогда будем чувствовать себя спокойно. Пока это не так. Кстати, я всегда говорю: прежде чем хвататься за перо и оспаривать заключение эксперта, подумайте. Походите пару дней, остыньте, перечитайте. Так ли уж не прав эксперт? Может, вопрос следует адресовать не к эксперту, а к себе? Может, вы не сумели донести свои мысли? Пользы от работы с заключениями можно извлечь гораздо больше, чем от споров с экспертами.
 
Число возражений на результаты экспертизы стабильно на протяжении последних лет, это доли процента от общего числа экспертиз — не более 0,5%. Это совсем немного, но нельзя сказать, что они не имеют оснований. Хотя фонд не вступает в переписку с авторами возражений, по каждому обращению проводится служебное расследование — собирается профильная секция экспертного совета, все рассматривается, обсуждается, выносится решение. Если правда на стороне экспертов — значит, все остается как было. Но бывает, что эксперт неправ, в этом случае делаются выводы, и достаточно жесткие. Эксперту сообщают о том, что в его работе были обнаружены недостатки, бывают и такие случаи, когда РНФ вынужден отказаться от услуг эксперта.
 
— Расскажите подробнее, как вообще проходит процедура экспертизы?
 
— В РНФ проводятся разные экспертизы, но вас, наверное, интересует экспертиза конкурсных заявок. Экспертиза состоит из трех уровней. Первый — на каждую заявку назначается три эксперта. Они пишут свои заключения, это отображается в информационно-аналитической системе. Второй — собирается секция в составе шести человек, члены секции берут все заявки и заключения и внимательно их читают. Понятно, что в первую очередь они берут не самые плохие и не самые хорошие, а те, в которых есть существенные расхождения в оценках экспертов. Есть такое мнение, что, если оценки сильно расходятся, значит, с заявкой что-то не так. Но в этом нет ничего страшного — обычно истина где-то посередине. Никого ведь не удивляет, когда на научном семинаре высказываются разные мнения по существу сделанного сообщения. И третий уровень — собирается весь экспертный совет, координатор каждой секции сообщает позицию секции по рассмотренным заявкам. Совет принимает решение («Эти заявки рекомендовать, эти — нет») и выносит его на правление фонда, которое и принимает окончательное решение. За все время не было ни одного случая, когда правление бы не согласилось с мнением совета.
 
— На втором этапе секции просматривают все заявки? Вряд ли это возможно.
 
— Когда идет счет на десятки — секция просматривает все. А когда на сотни… Вы правы, внимательно прочитать 400 заявок за два дня невозможно. Выстраивается рейтинг по оценкам, которые дали эксперты, — с помощью информационно-аналитической системы можно построить его по-разному (по среднему арифметическому значению оценок экспертов, по медианному значению, без учета наиболее отличающейся оценки), а затем члены секции внимательно смотрят, во-первых, заявки, которые находятся на грани (чуть выше или ниже «границы» поддержки), а во-вторых, заявки, где расхождение между оценками экспертов очень сильно. Ну и, конечно, следует учитывать, доступ к заявкам открывается за несколько недель до проведения заседания секции, так что у членов совета есть время подготовиться.
 
Как-то я пустился в рассуждения и оставил без ответа вопрос о ротации состава экспертного совета. Это один из инструментов поддержки высокого уровня экспертизы, он был заложен еще в 2014 году, когда формировались нормативные документы РНФ, где был зафиксирован принцип ротации. В соответствии с ним члены экспертного совета утверждаются попечительским советом сроком на три года. После его окончания попечительский совет вправе продлить пребывание в экспертном совете еще на три года, но не более.
 
Я считаю, что ротация — очень правильная норма. Важно, чтобы приходили новые люди. Пускай у них нет опыта, зато у них есть свежий взгляд. Каждый раз после ротации я переношусь как бы в 2014 год, когда был сформирован первый состав экспертного совета, — приходят новые молодые и не очень молодые люди, но с горящими глазами, им все интересно, они рвутся работать.
 
— Расскажите о том, как проводится ротация.
 
— Когда в 2017 году зашел вопрос о первой ротации, мы долго думали, как ее проводить. Кое-что мы подсмотрели у наших зарубежных коллег, остальное разработали сами. Проводится ротация не совсем обычно. В конечном счете всех утверждает попечительский совет, но сама процедура подготовки предложений для попечительского совета основана на голосовании. Составляются списки кандидатов на вакансии — на каждую три кандидата. Они подбираются из числа тех людей, кто руководит проектами РНФ и хорошо себя зарекомендовал как руководитель проекта. Выбор кандидатов из числа руководителей в определенной степени снимает конфликт интересов — у каждого кандидата уже есть свой проект.
 
— А как формируется «тройка» кандидатов?
 
— Скажем, есть вакансия по секции «Химия и науки о материалах» — это очень широкая область. Смотрят, какие именно направления в этой области должны «закрывать» кандидаты — например, органическую химию. Анализируются поддержанные проекты по этой тематике. Аналогично по каждой вакансии, по каждой секции. Эта информация передается координаторам секций, они могут высказать свое мнение и рекомендации. Ну и, конечно, надо соблюдать региональный принцип (нельзя, чтобы членами совета были только ученые из Москвы и Санкт-Петербурга), надо, чтобы были представлены разные организации и разные сектора науки. Потом составляется общий список, он рассматривается членами бюро экспертного совета.
 
Затем списки выносятся на голосование. В нем принимают участие руководители поддержанных фондом проектов и эксперты фонда. Естественно, голосуют по своим направлениям и секциям, выбирают наиболее достойную кандидатуру. Число голосующих составляет несколько тысяч человек, по каждой секции — несколько сотен. Результаты голосования выносятся на попечительский совет. Еще ни разу не было, чтобы попечительский совет не утвердил избранных таким образом новых членов экспертного совета.
 
Очередная ротация уже запущена, в начале октября пройдет голосование. Перед голосованием рекомендую всем нашим экспертам и руководителям поддержанных проектов уточнить свою область знаний в личных кабинетах ИАС РНФ — именно по выбранной области им предстоит голосовать. В процессе голосования поменять область будет невозможно.
 
Как только соберется попечительский совет (конец ноября — начало декабря), новые члены экспертного совета будут утверждены. Несмотря на то что экспертный совет по Президентской программе свой первый срок формально еще не отработал (совет утвержден в декабре 2018 года), мы решили, что уже пора прибегать к ротации: восемь вакансий будут заполнены новыми людьми.
 
— На 8 октября запланировано очередное заседание экспертных советов, посвященное вопросам экспертизы в фонде. Кто приглашен к диалогу, что планируется обсудить?
 
— Такие собрания, когда собираются вместе существующие в РНФ экспертные советы, традиционно проводятся осенью. На них никакие «производственные» дела (итоги конкурсов, анализ отчетов) не рассматриваются, они полностью посвящены проблеме совершенствования экспертизы, организованы так, чтобы люди пришли и говорили о том, чего нам не хватает, что мы должны изменить, что сделать для повышения качества экспертных процедур. Чтобы не вариться в собственном соку, мы приглашаем на эти заседания представителей научной общественности и средств массовой информации. У нас были представители Общества научных работников (Александр Фрадков), Общественного совета при Минобрнауки (Алексей Хохлов)… Есть принцип — как только мы видим, что есть недовольство работой РНФ, мы приглашаем именно тех, кто критикует. Слушать похвалы неинтересно.
 
По итогам каждого заседания принимается план — план не для отчета перед вышестоящими организациями, а для себя, понимая, что можно и нужно сделать. Я могу привести много примеров того, что было реализовано. Например, вещи, связанные с развитием нашей информационно-аналитической системы. Сегодня она превратилась из помощника в квалифицированного советчика и даже коллегу. Экспертов для проведения индивидуальной экспертизы заявок и отчетов подбирает не человек, а компьютер. И делает он это не хуже человека — мы анализировали это. Но у компьютера есть важные достоинства. У координатора секции на работу по распределению сотен заявок (а на каждую нужно назначить трех экспертов) уходят дни и даже недели. Надо также учесть, что эксперт, получив заявку, может отказаться — сказать, что у него нет времени, что он не специалист в предложенной теме. И координатор должен делать все заново. Кроме того, он человек, который может знать и заявителя, и экспертов; может подобрать кому-то «доброго», а кому-то «злого» эксперта. Компьютер же справляется за несколько часов, у него нет личных предпочтений, для него все равны.
 
Автор: Анна Солдатенко.