Яндекс.Метрика

Успешно завершились полевые работы и сбор проб Большой норильской экспедиции Сибирского отделения Российской академии наук (СО РАН). Однако работы продолжатся не только в лабораториях, ученые готовы к новым полевым исследованиям предстоящей зимой и следующим летом, предлагая изучать не только загрязнения почвы и воды, но и воздуха. О работе над отчетом экспедиции, ее значении для "Норникеля" и других игроков промышленного освоения региона ТАСС рассказал руководитель полевых работ экспедиции, заведующий лабораторией эколого-экономического моделирования техногенных систем Института нефтегазовой геологии и геофизики имени А.А. Трофимука СО РАН Николай Юркевич.

— Какие открытия удалось сделать ученым в ходе экспедиции?

— По тем данным, которые мы получим в лабораториях, можно будет говорить, удалось ли экспедиции совершить научные открытия. Таймыр представляет очень большой интерес для научных исследований: климатические зоны, сложный набор промышленных предприятий, химические анализы почвы, воды, растений, минералогия. Точно можно сказать, что выводы по итогам лабораторных работ будут интересными для научного сообщества. Открытие ведь тоже не с лету совершается, это фундаментальное заключение, новый механизм или закон, нужно проанализировать и сопоставить большой объем данных. Мы их получим к концу года.

— Удалось ли увидеть продвижение растений на север в связи с изменением климата?

— Подобные наблюдения — постоянный процесс, мы можем констатировать, что в этом году однозначно глубина сезонного оттаивания вечной мерзлоты по южным склонам очень большая, местами доходила до двух метров, что очень много. По биологии и ботанике все достаточно закономерно: в районах, испытывающих значительную техногенную нагрузку, очень бедные ботанические гербарии.

— Можно ли сказать, что в этом году наблюдалось рекордное оттаивание?

— У нас один отряд из Института мерзлотоведения занимался в этом году исследованием глубины протаивания. В настоящее время они вернулись на свою станцию многолетнего наблюдения в Игарке, Красноярский край. Они там собирают данные многолетних наблюдений и позже смогут сказать на основании показаний всех станций, рекордное это лето было или нет.

— Все участники экспедиции из 14 научных институтов уже разъехались по своим лабораториям и начали изучать собранное. Когда вы ждете первых отчетов?

— Окончание лабораторного этапа мы ожидаем в середине октября.

— От каких институтов вы ждете данных в первую очередь?

— Самыми первыми у нас, конечно, будут ботаники и зоологи, затем мерзлотоведы. Также геофизики у нас быстро закончат с отчетными материалами, поскольку главным образом они основаны на данных полевых исследований. Замеры они провели, лабораторного этапа у них вообще нет, так что ждем в ближайшее время.

— Кто будет все отчеты сводить в единое общее заключение?

— Наш институт будет готовить комплексный отчет.

— Рекомендаций по развитию Норильска и дальнейшему освоению Арктики тоже ждать от вашего института?

— Наш институт и институты-участники будут давать рекомендации к формированию этих новых подходов. Они будут включены в итоговый отчет. А формированием самих новых подходов к хозяйствованию, скорее всего, будет заниматься академик Крюков.

— И именно эти подходы "Норникель" будет должен применить в своей политике?

— Конечно.

— На ваш взгляд, как очевидца, сильно ли изменилась природа вокруг Норильска за столетие хозяйственной деятельности?

— Сложно сказать, как выглядела природа 100 лет назад. Но можно сделать предположения. Можно констатировать, что все серьезные изменения, которые мы зафиксировали, произошли в непосредственной близости от промышленных предприятий. А уже на небольшом удалении от санитарно-защитной зоны, которая составляет около пяти-шести километров, там все максимально приближено к норме. Но это опять же внешние наблюдения. Понятно, что там накопленный ущерб от хозяйственной деятельности очень значительный. Одна из задач — это как раз определить хронологию и механизм накопления загрязнения. 

— Что будет в следующем году? Как я понимаю, ученые хотят продолжения экспедиции?

— Однозначное пожелание — переводить данные работы в разряд постоянных и мониторинговых. Единовременные исследования хороши и интересны, но важна динамика. Кроме того, мы выдадим рекомендации, и надо будет следить за их исполнением, за деятельностью предприятий, за тем, какой эффект они оказывают на окружающую среду. Так что хотелось бы, чтобы это была относительно постоянная работа. Огорчает, что причиной для проведения подобных работ у нас, к сожалению, всегда являются какие-то аварии. Хотелось бы, чтобы обследования проводились регулярно, до каких-то событий.

По большому счету нас больше всего интересуют более научные исследования. То есть если мы говорим о большом присутствии серы, то нас интересуют формы ее нахождения, перемещения и распространения.

 — Распространение серы по воздуху вы в этом году не замеряли, а работали в основном с водой и почвой. Получается, что вам есть чем заняться в следующем году, той же серой?

— Сера — это только один пример. По сере и другим элементам надо все досконально изучать. Помимо серы есть углеводороды, которые и явились причиной наших исследований. По ним нужно оценивать эффективность окисляющих бактерий, которые присутствуют. Насколько хорошо солярка разлагается этими бактериями, что можно рекомендовать, чтобы ускорить этот процесс. Видим работу такого плана.

 — Про расщепляющие нефтепродукты бактерии много разговоров. Применяются ли они в Норильске?

— По Норильску не скажу, но вообще они широко применяются. Эти бактерии — не что-то такое искусственно выведенное, а естественный организм, который присутствует в природе и начинает распространяться при наличии нефтепродуктов в среде. Задача состоит в подборе правильных бактерий, которые адаптированы к конкретному климату.

— Если говорить о следующем лете, те же 14 институтов смогут участвовать в экспедиции или еще кто-то сможет присоединиться?

— Институтов много, есть неохваченные, есть кого добавить. Но главное — это вопрос целесообразности. Если мы определяем, что с водой, почвой у нас все более или менее хорошо и основная проблема у нас — это многолетнемерзлые грунты, то, значит, нужно усиливать команду мерзлотоведов. Если, наоборот, мы видим, что основные проблемы у нас по воде, то будем усиливать отряд гидрохимиков и гидробиологов.

— Что думаете о необходимости проведения зимней экспедиции?

— Это однозначно нужно. Как минимум можно отработать по снегам. В снегах более очевидно можно фиксировать определенные виды загрязнений, а самое главное — определять динамику накоплений. Если в почве мы видим тяжелые металлы, то очень сложно восстановить хронологию этого накопления. С точки зрения снегов — гораздо проще, видно, что это накопления этого сезона.

— Получается, что их лучше проводить в марте, при самом высоком снежном покрове.

— Скорее даже в апреле. Но не только снег можно исследовать зимой. Понятно, что с почвами и водой зимой немного сложнее. С другой стороны, в августе у нас возникли сложности с доступом на озеро Пясино. Оно само по себе очень мелкое, берега заиленные, доступ на него осложнен. Поэтому часть работ на этом озере, наоборот, целесообразно проводить зимой, во время ледостава, когда бурильные работы и взятие проб донных отложений можно проводить со льда.

Беседовал Игорь Ермаченков

Глава полевых работ Большой норильской экспедиции: исследования нужно продолжить зимой
Глава полевых работ Большой норильской экспедиции: исследования нужно продолжить зимой
Руководитель Большой Норильской экспедиции рассказал о результатах полевых работ
Глава полевых работ Большой норильской экспедиции: исследования нужно продолжить зимой
Уже в октябре будут известны результаты лабораторных работ Большой норильской экспедиции
Ученые собрали пробы донных отложений под Норильском для определения истории загрязнения
Ученые собрали пробы донных отложений под Норильском для определения истории загрязнения
Николай Юркевич: "Изыскания продолжатся и зимой, и следующим летом"
Николай Юркевич: "Изыскания продолжатся и зимой, и следующим летом"
Николай Юркевич: "Изыскания продолжатся и зимой, и следующим летом"