О восстановлении доверия в отношениях академической науки и власти, о том, почему не все в научном мире измеряется Нобелевскими премиями, как Россия может развернуть утечку мозгов, а также о том, несет ли угрозу человечеству искусственный интеллект, в интервью РИА Новости рассказал новый президент Российской Академии наук Александр Сергеев.
— Александр Михайлович, прошел первый обновленный президиум Академии наук, расскажите, что для вас показалось наиболее важным на этом заседании и на каких направлениях теперь можно ожидать развития?
— Действительно, прошло первое заседание президиума РАН в новом составе. Для меня как вновь избранного президента, как вы понимаете, это был достаточно волнительный день. Я считаю, что заседание прошло по-деловому. Главный и первый вопрос, который обсуждался, это вопрос распределения обязанностей между вице-президентами Академии наук. Этот вопрос уже сам по себе непростой, и мы в течение недели, предшествовавшей нынешнему заседанию, с моими коллегами, вице-президентами, достаточно широко обсудили расстановку акцентов — кто из них что будет курировать. На президиуме было представлено наше с вице-президентами мнение о распределении обязанностей, и с некоторыми минимальными техническими замечаниями президиум утвердил соответствующее распределение обязанностей. Один вопрос, который вызвал оживление, это вопрос относительно функционала вице-президента по международным связям.
Вопрос нетривиальный и даже непростой в настоящее время, потому что международная ситуация довольно сложная и наука сейчас справедливо расценивается с точки зрения субъекта научной дипломатии, потому что такая дипломатия сейчас может существенно помогать государственной дипломатии. Но для этого и в Академии наук должна быть соответствующим образом поставлена международная деятельность. Президиум утвердил, что за международное сотрудничество будет отвечать академик Юрий Юрьевич Балега — он тоже, как и я, физик, сейчас он работает в Москве в должности вице-президента РАН и остается по совместительству научным руководителем специальной астрофизической обсерватории на Кавказе. Юрий Юрьевич владеет шестью языками, и среди этих языков есть не только традиционные языки, которые нужны для международного общения ученых, но и те, которые нужны, скажем так, на южном направлении.
— Вы будете усиливать эту деятельность, создавая новую структуру для развития международных связей Академии наук?
— Нет. У нас есть управление внешних связей и задачу по международной деятельности с него никто не снимал. Даже когда в 2013 году произошло отделение институтов и Федеральное агентство научных организаций стало их учредителем, международная деятельность осталась за Академией наук. Но я считаю, что управление внешних связей можно было бы трансформировать в своего рода "министерство иностранных дел", которое будет у Академии наук. При этом будут совершенно новые требования и к составу управления.
— В чем вы видите новизну таких требований?
— Тут дело вот в чем. Даже в тех условиях, когда отношения между крупными странами являются сложными, понятно, о ком и каких отношениях речь, ученые из этих государств продолжают общаться между собой. И усиление такого общения, придание ему новых форм — это сейчас очень важно, потому что мы прекрасно понимаем, что руководство стран прислушивается к ученым. Сейчас руководство нашей страны выдало Академии наук мандат доверия для того, чтобы она играла большую роль в жизни нашей страны. Аналогичным образом в странах, отношения с которыми сейчас у нас не очень хорошие, на науку смотрят как на существенную силу, если хотите как на генератора новых знаний и как на производительную силу экономики этих государств, поэтому ученые там имеют достаточное влияние на принятие решений. Российских членов Академии — порядка двух тысяч человек, а иностранных членов — около 500, большинство из них работает в странах Запада, многие в США. Если бы видели, какую радость испытывают наши зарубежные коллеги, когда узнают, что их избрали членами Академии! Они действительно ценят связи с Российской Академией наук и с нашей страной. Они хотят работать с нами. Но у нас этот потенциал, если уместно так пошутить — "агентов нашего влияния", используется пока не очень хорошо. Поэтому точно надо усиливать такую форму взаимодействия.
А так есть и традиционные формы взаимодействия — это участие в международных советах, комитетах, в которых присутствует мировая наука. И представители России, Академии наук, тоже должны там быть. Еще один аспект — это крупные международные проекты. В них Россия вносит серьезный вклад. Самый свежий пример — начало эксплуатации в Германии Европейского рентгеновского лазера на свободных электронах XFEL. И как раз ваше агентство давало информацию о том, что Россия вложила существенные средства в создание этой установки, около четверти ее стоимости. Но Россия может существенно усилить свое международное научное присутствие, если такие большие проекты будут выполняться у нас. И к нам, на наши новые уникальные установки поедут ученые из-за рубежа, через которых весь научный мир будет знать, что в России есть первоклассная наука. В некотором смысле это будет разворот утечки мозгов в нашу сторону.
— О каких установках на территории России идет речь?
— У нас сейчас в Курчатовском институте, в его подразделении — Петербургском институте ядерной физики в Гатчине, реализуется чрезвычайно важный проект исследовательского нейтронного реактора ПИК. Важен он потому, что новые возможности диагностики различных объектов, в том числе биологических, основаны на использовании нейтронов. И реактор ПИК может стать в своей области базовым научным центром для Европы, да и для всего мира. Вторая установка сейчас строится в Дубне. Это NICA — коллайдер тяжелых ионов. Это будет уникальная, по самым высоким мировым меркам установка. Есть еще несколько проектов, которые мы обсуждаем.
— Из каких стран к нам приезжают ученые? Есть ли, например, среди них США и Иран? Могут ли встретиться у нас специалисты из этих стран?
— На днях в Дубне прошло очень интересное совещание, на которое приехали представители полутора десятков стран для обсуждения возможностей создания в России новых крупных, как сейчас называется, исследовательских инфраструктур. Не знаю, присутствовал ли там Иран, но там были представители всех развитых стран. Они оценивали возможность своего участия в работе на этих установках.
— А распространяются ли западные санкции на научное сотрудничество зарубежных стран с Россией?
— Нет, не распространяются, может быть, за исключением особо чувствительных мест типа национальных лабораторий министерства энергетики США. В основном за границей понимают, что не надо распространять санкции на исследовательскую деятельность. Наука, культура должны быть вне санкций, это мосты для сотрудничества, которые укрепляют связи между странами. Важная функция Российской Академии наук будет и в этом. Тем более что с Российской Академией наук никто никогда, даже в последние четыре года, не снимал полномочия и обязанность заниматься международной деятельностью.
— Скажите, пожалуйста, осталось ли какое-то сотрудничество российских ученых — или, может быть, оно и не прекращалось — с украинскими коллегами?
— Сотрудничество есть, но, конечно, оно осложнено непростыми отношениями стран. Те институты, которые раньше работали в Крыму и принадлежали Национальной Академии наук Украины, перешли в ведение ФАНО. И понятно, что тут тоже возникают сложности, например, связанные с тем, что если мы проводим какие-то мероприятия в Крыму, в том числе на базе этих институтов, то в ряде случаев в отношении приехавших туда ученых, как и в отношении деятелей культуры, с украинской стороны следуют санкции. Мы это тоже чувствуем.
— Вы сейчас говорили про кредит доверия в развитии международной деятельности. Как я понимаю, вы имели в виду встречу с президентом и в целом кредит доверия, полученный на проведение изменений в Российской Академии наук. Насколько далеко в этом смысле вы можете пойти и с научной, и с финансовой точек зрения?
— Во-первых, я должен сказать, что такое очень быстрое утверждение меня в качестве главы Академии наук само по себе уже свидетельствует о том, что наша власть и президент с большим вниманием относятся к тому, что происходит в Академии. Это факт, и это не просто очень приятно — пусть и покажется громким, но это стало по-настоящему окрыляющим. Второй момент: на встрече с президентом с его стороны были сформулированы пожелания, которые мы сейчас будем стремиться трансформировать в поручения относительно того, что, по его мнению, было бы важно сделать. Здесь секретов никаких нет, это было опубликовано и в стенограмме встречи, и обсуждалось в средствах массовой информации. Речь фактически идет о двух ключевых положениях. Первое — президент согласен с тем, что правовой статус Академии наук надо повышать, потому что нынешний статус — федеральное государственное бюджетное учреждение не позволяет Академии, как написано в ее уставе, участвовать в формировании и реализации государственной научно-технической политики.
Для этого нет соответствующих правовых инструментов. Второе важное положение, которое озвучено, касается стратегии национально-технологического развития нашей страны. Она была принята в конце прошлого года. Сейчас в Минобрнауки подготовлен план ее реализации, который прошел соответствующее согласование, получил одобрение в правительстве. Но в этом плане участие Академии наук выглядит неадекватным. И Владимир Владимирович сказал, что, по его мнению, Академия наук должна стать координирующим органом в реализации стратегии. Это тоже очень важно. Он пояснил, как он видит координирующую роль Академии. И мы должны сейчас эффективно работать над тем, чтобы эти пожелания президента выполнить. Это в интересах науки в стране.
— Если говорить о статусе Академии наук, то каким вы его видите? Если не федеральным государственным бюджетным учреждением, то чем?
— Это вопрос, ответ на который в правильной точной формулировке должны дать юристы.
— Вы даете им своего рода техническое задание?
— Да. Мы говорим о том, что Академия наук должна иметь инструменты для эффективных действий. Слов "особый статус" бояться не надо, потому что у нас особый статус есть и у Сколково, и у Курчатовского института, и у МГУ. Так вот, эта особость статуса может быть прописана просто в рамках существующих правовых форм различных организаций. Но дальше прописываются полномочия и обязанности. Самое простое было бы ввести корректировку в 253-й федеральный закон "О Российской Академии наук". Собственно, президент именно в этом направлении обозначил движение, которое позволило бы нам действительно получить необходимые полномочия и обязанности. И что очень важно, я это подчеркиваю всегда, вместе с ФАНО. Мы не говорим, что ФАНО надо превратить в управление делами Академии наук. Мое убеждение и убеждение моих коллег, которые работают в руководстве Академии наук, что это не так. Да, мы еще раз говорим, что то, что было сделано в 2013-м году, и время только подтвердило, это было неверное решение.
Академию надо было реформировать, но надо было обсуждать, каким образом это делать. Но первый этап реформ сейчас прошел, поэтому давайте разберемся: лучше стало науке или хуже. Давайте все-таки будем дальше корректировать реформу с тем, чтобы мы все пошли по траектории с положительной производной. На этом пути далеко не все возможности нашего сотрудничества с ФАНО исчерпаны, и я считаю, что при правильном статусе Академии наук (уверен, что и ФАНО тоже понимает, что это должно быть сделано) мы совершенно четко должны разделить наши полномочия. Собственно, в 253-м ФЗ тоже прописано, как вы знаете, что ФАНО имеет административно-хозяйственные функции, а Академия наук — научные. Но повторю — с тем статусом, который есть, мы научную составляющую обеспечить не можем, вот в чем вопрос. А нужно, чтобы четко это было прописано и мы могли это делать. У нас есть совершенно нормальное взаимодействие и взаимопонимание с руководством ФАНО. Мы общаемся практически каждый день. Руководители ФАНО в полном составе были на заседании нового президиума. И после заседания мы, наверное, не один час еще сидели, определяли наши позиции. Все нормально, мы движемся в одном направлении. И со стороны всех ветвей власти тоже есть понимание, согласие, что мы должны статус Академии наук подним
— Если поправки в 253-й закон будут разработаны, то когда, по вашему мнению, можно ожидать их внесения в Государственную думу?
— У нас была встреча с профильным комитетом Государственной думы на прошлой неделе. Там был и руководитель комитета, и его заместитель по науке, я имею в виду Вячеслава Никонова и Геннадия Онищенко. Геннадий Григорьевич, кстати, новый член президиума Академии наук. Будет создана совместная рабочая группа Государственной думы и Академии наук, куда входят юристы с обеих сторон. Будет, как вы правильно сказали, сформулировано техническое задание, наше видение, и они должны будут вместе работать над тем, чтобы правильно сформулировать нужные коррективы. Нам бы хотелось, чтобы это было сделано как можно скорее.
— Почему?
— Понимаете, у нас предстоит сложный год. И в интересах всех — и власти, и ученых, и нашего общества — иметь соответствующую поддержку на выборах со стороны нашего научного сообщества. Ведь события 2013-го года, когда было объявлено о начале реформы РАН, и даже события марта нынешнего года, когда не состоялись намеченные выборы главы Академии, были, наверное, демонстрацией определенного недоверия власти к Академии наук, так ведь? Посудите сами, в какой форме и с какой поспешностью произошли и то и другое событие. Поэтому определенная настороженность со стороны академического и научного сообщества в отношении того, что к нему нет доверия со стороны власти, это ведь могло бы трансформироваться и в обратную сторону. Но в программе, которую мы представляли, защищали и которую Академия наук приняла, вопрос о восстановлении взаимного доверия науки и власти, науки и общества стоит одним из первых тезисов, и мы должны это сделать. Поэтому, мне кажется, что с точки зрения принятия поправок в 253-й закон нам, конечно, нужно бы поторопиться, чтобы академическое сообщество, научное сообщество увидело, что мы вместе пошли вперед, что стало появляться взаимное доверие. Это очень важно.
— Можно ли ожидать, что поправки к закону Дума рассмотрит уже в нынешнюю сессию?
— Мы должны четко все сформулировать в рамках Конституции и существующих правовых норм, чтобы поправки ничему не противоречили. Дума готова работать. Но, конечно, чем раньше, тем лучше, и мы будем стараться сделать это быстрей, чтобы по крайней мере чтения по поправкам в парламенте прошли до марта будущего года.
— О каких еще направлениях говорилось на встрече с президентом
Глава РАН: изучение мозга спасет от угроз, которые таит искусственный разумFresh-News.org, 14.10.2017
Глава РАН: изучение мозга спасет от угроз, которые таит искусственный разумNanonewsnet.ru, 13.10.2017
Глава РАН: изучение мозга спасет от угроз, которые таит искусственный разумРоссийская академия наук (ras.ru), 13.10.2017
Глава РАН: изучение мозга спасет от угроз, которые таит искусственный разумНовости@Rambler.ru, 13.10.2017
Глава РАН: изучение мозга спасет от угроз, которые таит искусственный разумРИА Новости, 13.10.2017
Глава РАН намерен обсудить с Путиным поддержку научной инфраструктурыРИА Новости, 13.10.2017
Президент РАН собирается обсудить поддержку научной инфраструктуры с ПутинымРИА ФАН (riafan.ru), 14.10.2017
Александр Сергеев: изучение мозга спасет от угроз, которые таит искусственный разумОружие России (arms-expo.ru), 16.10.2017
ГЛАВА РАН: ИЗУЧЕНИЕ МОЗГА СПАСЕТ ОТ УГРОЗ, КОТОРЫЕ ТАИТ ИСКУССТВЕННЫЙ РАЗУМИА ИНВУР (invur.ru), 21.10.2017