Яндекс.Метрика

Клиника научно-исследовательского института — особое подразделение, требующее специальных условий, кадров и технологий. О специфике работы такой структуры и результатах объединения институтов в Федеральные исследовательские центры «Науке в Сибири» рассказал заместитель руководителя по научной и клинической работе в клинике Научно-исследовательского института клинической и экспериментальной лимфологии (филиал ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН») кандидат медицинских наук Максим Александрович Королев.

— Чем клиника научно-исследовательского института принципиально отличается от обычной больницы?
 
— Это особый формат медицинского учреждения, скорее близкий к научным институтам, а значит, весь рабочий процесс должен быть построен на самом высоком уровне. Клиника — плацдарм для прикладных исследований, будь то новый лекарственный препарат, который прошел доклинические испытания и апробируется на пациентах, новый медицинский прибор или технология. В клинике всегда работают врачи, прекрасно понимающие цели, задачи и организацию научного процесса. То есть знаний и умений обычного доктора здесь недостаточно: нужен скорее врач плюс ученый, готовый к чему-то новому. Поэтому у нас особые требования к кадровому составу, обучению, генерации навыков. Так что многие, казалось бы, банальные на первый взгляд процессы, которые есть в клиниках, не реализуются в обычных больницах, хотя все работники окончили один институт и ходят в белых халатах.
 
— То есть дополнительного обучения в столь узкой сфере не предусмотрено?
 
— Для формирования таких специалистов клиника должна быть площадкой для обучения студентов, ординаторов, аспирантов. По-хорошему, нашему специалисту нужно еще и уметь преподавать. Почти все сотрудники института читают лекции в Новосибирском государственном университете либо Новосибирском государственном медицинском университете, проводят мастер-классы. Ведь задача научно-исследовательской клиники — быть ретранслятором инноваций, воспринимать всё самое передовое и интересное, апробировать у себя и передавать дальше. К тому же, если ты генератор знаний и умений, к тебе априори приезжают учиться — иначе ты не лидер в своей области.
 
— Обучение в клинике есть только для врачей?
 
— Вообще мы уделяем много внимания бесплатным обучающим школам и для наших пациентов: например, есть школа сахарного диабета. Больных ведь нужно не только пролечить, но и научить диете, правилам формирования рациона питания, навыкам самоконтроля, как вести себя при первых признаках комы и так далее. Эта просветительская элементарная работа уберегает от тяжелых осложнений и запущенных состояний.
 
Также важна работа с пациентскими организациями, поскольку без полноценного союза врача и пациента невозможно победить заболевание и сформировать приверженность к лечению. К счастью, сейчас работа таких объединений в РФ набирает обороты: в Новосибирске активно работают ассоциации больных ревматоидным артритом, болезнью Бехтерева, сахарным диабетом. Эти объединения распространяют полезную информацию о заболевании, методах лечения, в некоторых случаях отстаивают права пациентов, да и в целом гибче нас. Мы же можем дать ассоциациям квалифицированную консультацию: оценить необходимость консультации смежных специалистов, разработать реабилитационные программы, объяснить, где и в каком объеме получить специализированную и даже высокотехнологичную медицинскую помощь. 
 
— Как проходит лечение и кому оно доступно?
 
— У нас есть основные потоки пациентов. Прежде всего, поступающих через систему обязательного медицинского страхования (ОМС) — это примерно 800 случаев в год. Причем лечение они получают абсолютно бесплатно. Многие клиники научно-исследовательских институтов до недавнего времени не работали в системе ОМС, считая ее низкоуровневым здравоохранением. Однако мы никогда не придерживались такой точки зрения, потому что данный формат лечения (стандартного и временами рутинного) не позволяет оторваться от реальности. Нужно уметь делать всё: нельзя сразу прийти из института и встать на сложные операции.
 
Также важно погружение в такую отрасль как высокотехнологичная медицинская помощь (ВМП) — методы лечения, требующие серьезной квалификации и оснащения. Список учреждений, оказывающих ВМП, невелик: в основном в него входят академические и университетские клиники, специализированные федеральные центры. Ежегодно специальная комиссия Министерства здравоохранения РФ проводит экспертизу учреждений, и мы каждый год отстаиваем свое право быть в этом списке. ВМП — это своеобразный медицинский знак качества, пропуск в «элитный клуб», и каждый год такую помощь в нашей клинике получают 1500 больных. 
 
— Каким образом в клинике разрабатываются новые методы и технологии?
 
— Это самый важный и ответственный раздел нашей деятельности — речь идет о так называемых поисковых научных исследованиях, посвященных разработке новых медицинских технологий лечения, диагностики и профилактики. Каждые три года Институт должен предлагать в практику 20 новых технологий. Работы в данной области обеспечиваются отдельным государственным заданием ФАНО России (сейчас Министерство науки и высшего образования РФ — прим. ред). В последние годы объем финансирования в данной отрасли значительно возрос и перешел на трехлетний период планирования, что позволяет вести исследования по всем канонам GCP (от англ. Good Clinical Practice — надлежащая клиническая практика). Иными словами, все протоколы клинических исследований проходят этическую экспертизу на приемлемость и безопасность. 
 
— Какими конкретными разработками занимается клиника НИИКЭЛ?
 
— В области клинической лимфологии я бы привел пример борьбы с редким заболеванием под названием первичная лимфедема. Это врожденное нарушение структуры лимфатических сосудов и тканей вокруг них, обычно в нижних конечностях, которое приводит к гигантским отекам. Оказалось, что генетическая предрасположенность имеет серьезное влияние на развитие заболевания. Поэтому мы много лет ведем регистр семейных лимфедем, анализируем их статус, что позволяет выделять группы риска для профилактики и предсказывать результат после тех или иных методов лечения — терапевтических либо хирургических.
 
Еще мы активно создаем новые медицинские рискометры: алгоритмы принятия решений по оценке эффективности лечения тем или иным препаратом, возможных осложнений, выделения групп высокого риска осложнений. Например, мы стараемся предсказать вероятность развития инфаркта в популяции больных с ревматоидным артритом — в первую очередь для снижения сердечно-сосудистой смертности.
 
— Вы занимаетесь какими-то исследованиями в области фармакологии?
 
— Да, мы разрабатываем новые лекарственные препараты. Особо отмечу здесь лекарство для лечения тревожных расстройств и депрессий на основе лития: в этом году стартует первая фаза клинических исследований. Мы очень им гордимся, поскольку разработать прототип лекарственного средства способны многие, а вот пройти крайне регламентированный путь, доказав безопасность и эффективность препарата, очень и очень сложно. Если за одно поколение (15 лет) институт создает хотя бы один лекарственный препарат, это большой успех.
 
— Какие медицинские направления в целом охватывает именно ваш филиал ФИЦ?
 
— У нас есть пять больших профилей медицинской помощи: гинекология, ревматология, эндокринология, сердечно-сосудистая хирургия, травматология, гинекология. Многопрофильность дает возможность гибко реагировать на современные научные вызовы во многих направлениях, не создавая определенной зашоренности. К тому же с мая 2017 года мы стали частью федерального исследовательского центра, и это дает нам определенные преимущества.
 
— Например?
 
— Возможность реализовывать проекты полного цикла. На мой взгляд, именно на это направлено объединение Российской академии наук, Российской академии медицинских наук и Российской академии сельскохозяйственных наук. РАМН была прежде всего прикладной академией, что создавало неизбежные технологические и идеологические разрывы с фундаментальной наукой. Объединение же ликвидирует все коммуникационные разрывы, расширяя спектр наших технологических и методических возможностей.
 
К тому же, наш Федеральный исследовательский центр (ФИЦ) имеет хорошую идеологию для объединения — генетика: человека, растений, животных. У каждого направления есть база для проведения прикладных исследований и внедрения новых разработок: клиника, экспериментальные поля, звероферма. Иными словами, использование приборной базы ФИЦ, основанное на принципе Центров коллективного пользования (ЦКП), с одной стороны позволяет повысить эффективность использования финансовых средств и исключить дублирование, а с другой — максимально повышает доступность высокотехнологичного оборудования для всех научных сотрудников каждого института. 
 
Алёна Литвиненко