В последнее время, оглядываясь назад, начинаешь все больше и больше осознавать, что тогда, на рубеже 2013-2014 годов, была самая настоящая эпоха оптимизма и веры в светлое будущее. И мы в ней, в этой эпохе (даже несмотря на сомнительную «реформу РАН») выглядели доверчивыми подростками, искренне принимая на веру потоки красивых рассказов, прогнозов и обещаний. Они выливались на нас во время многочисленных конференций, форумов и «круглых столов». И мы проникались уверенностью, что совсем скоро все эти красивые рассказы обретут материальное воплощение. Ведь исходили они не от кабинетных мечтателей, а от людей совершенно серьезных, компетентных и практичных.
Я не намерен здесь анализировать, почему «сказка» так и не стала былью. Я лишь напомню, что конкретно должно было появиться у нас к нынешнему времени, если бы всё намеченное и обещанное в ту пору воплотилось-таки в жизнь.
Итак, начну с эпохального проекта, который семь лет назад (и не без моего участия) активно пропагандировался в местных и федеральных СМИ представителями
ИГМ СО РАН и лично его директором – академиком
Николаем Похиленко. Если бы тогда «всё срослось», то сейчас в нашем городе (или в Красноярске) уже вовсю работало предприятие по переработке руд редкоземельных металлов. Речь идет, как вы уже поняли, об освоении Томторского месторождения (республика Саха). Уже весной 2014 года инициаторы проекта с уверенностью говорили о скором наступлении светлого дня, когда Сибирь станет важным производителем этого ценного сырья, а российская промышленность, наконец-то, преодолеет зависимость от импортных поставок (в основном – из Китая). В то время уже прорабатывались логистические схемы, связанные с транспортировкой руды. В общих чертах схема была такой: через порт Тикси руда грузилась на баржи, а дальше – по великим сибирским рекам (Оби или Енисею) - она должна была доставляться на место переработки. Новосибирск значился в приоритете, поскольку здесь, по словам инициаторов, имелись все необходимые производственные мощности и кадровый потенциал для работы с таким видом сырья (если не ошибаюсь, первым в списке значился НЗХК).
Кстати, предложенный нашими разработчиками вариант логистики считался чуть ли не идеальным. Велись даже разговоры о том, будто ленинградские специалисты подгонят в Тикси атомную субмарину для электроснабжения тамошней производственной инфраструктуры. Идеи были смелые, а сам проект, без преувеличения, претендовал на новую историческую веху. Отметим, что редкие земли – важный экспортный товар, востребованный на мировых рынках не меньше, чем нефть и природный газ. Некоторые редкоземельные металлы используются, например, в ветрогенераторных установках. Учитывая, какими темпами развивается на Западе ветрогенерация, Россия могла неплохо подзаработать на таком экспорте. Но в итоге «что-то пошло не так». За последние годы концепция несколько поменялась.
Теперь об освоении Томторского месторождения начинают писать без всякого упоминания Новосибирска и новосибирских ученых. Хотя к началу 2014 года тема была настолько «раскручена» нашими учеными, что имя академика Похиленко могло бы спокойно войти в историю страны как раз в связи с наладкой производства в Сибири редких земель.
Еще одна история с печальным финалом: совместное с американцами производство высокотехнологичного оборудования с использованием нелинейных кристаллов, выращенных в лабораторных условиях. Напомню, что
ИГМ СО РАН – один из немногих разработчиков таких технологий. Здесь мы могли на равных конкурировать и с американцами, и европейцами, и с китайцами. Указанный бизнес-проект напрашивался сам собой, и семь лет назад подобное предприятие воспринималось как весьма достойное применение нашего интеллектуального потенциала (имею в виду Новосибирск и новосибирский Академгородок). Но потом, как мы понимаем, в дело вмешалась политика. Отношения с Западом испортились, началась санкционная война, и теперь те времена остались лишь в воспоминаниях как прекрасная эпоха великолепных возможностей.
Идем дальше. Я уже неоднократно писал о том, что если бы наши власти шли навстречу ученым, то в Новосибирске к нашему дню наладили бы термическую утилизацию твердых коммунальных отходов, за что уже второй десяток лет бьются специалисты
ИТ СО РАН. Во всяком случае, презентации на эту тему я изучал еще с 2013 года. В общем, у Новосибирска был хороший шанс решить к нашему дню проблему с мусорными полигонами. Однако, несмотря на многочисленные презентации, конференции, форумы и «круглые столы», реальных подвижек в этом направлении не последовало. А значит, нынешнее лето способно снова омрачить жителей нашего города едким запахом гари.
Другая проблема – утилизация стоков животноводческих предприятий, расположенных в пригороде. Об одном таком проекте (совместная разработка
ИЦиГ СО РАН и
ИЯФ СО РАН) я узнал в том же 2013 году. Примечательно, что проект начали воплощать. Так, возле кудряшовского свинокомплекса возникли огромные бассейны с гиацинтом (важный элемент биологической очистки стоков, предложенный со стороны
ИЦиГ СО РАН). Данные сооружения до сих пор вспоминают добрым словом сотрудники предприятия, поскольку они сами пользовались этими растениями, обильно разраставшимися каждое лето. Потом здесь сменилось руководство, которое отказалось от предложенной системы, поскольку было дешевле сливать стоки прямо под нос жителям Новосибирска и Толмачево. В итоге заглохло всё направление, связанное с биологической очисткой и радиологическим обеззараживанием стоков. Думается, этим летом городские чиновники еще раз спохватятся из-за невыносимой вони, но вряд ли они окажутся в состоянии что-либо изменить по существу.
Что еще? Если бы у наших разработчиков всё продвигалось по плану, то в Новосибирске уже работало бы предприятие по выпуску тонкопленочных фотоэлементов, производимых методом холодной плазмы. То есть, наш город мог спокойно подхватить тему развития альтернативной энергетики и влиться в модные ныне инновационные тренды. Напомню, что речь идет о разработке
ИТ СО РАН.
Пока НИОКР финансировался по линии Росатома, всё как раз шло по плану. Однако затем руководство этой госкорпорации (в лице господина Кириенко, ныне возглавляющего президентскую Администрацию) решило отказаться от финансовой поддержки «непрофильных» направлений. В результате тему развития фотовольтаики свернули. Наши ученые лишились финансирования и не смогли продолжить работу. Итог известен: производство в Новосибирске тонкопленочных фотоэлементов с помощью плазменных технологий осталось всего лишь прекрасной мечтой.
Нельзя не упомянуть еще один проект, за который у нас бились с 2015 года, но так и не довели до конца. Я говорю об аддитивных технологиях. Началось всё с того, что к новосибирской научной общественности обратились производственники, занимавшиеся ремонтом авиационной техники. В этой сфере весьма активно используется 3D-печать. Как мы понимаем, оборудование и порошки были импортными. Соответственно, весь сервис и доставка сырья полностью находились в руках зарубежных партнеров. В условиях начавшейся санкционной войны эта ситуация стала казаться угрожающей. Возник закономерный вопрос: а могут ли отечественные специалисты осуществить импортозамещение в данной сфере? Специалисты, к радости производственников, откликнулись охотно. В идеале решили производить и 3D-принтеры, и порошки к ним. В дело включилось сразу несколько институтов СО РАН, а также
НГТУ. Было даже подготовлено специальное обращение к тогдашнему вице-премьеру Дмитрию Рогозину. Тогда, в середине 2015 года у многих возникло ощущение, будто время играет на руку ученым, поскольку вопрос импортозамещения ставился на самом верху. Но, как говорится, ученые предполагают, а власть – располагает. Проект почему-то медленно «рассосался», и теперь о нем почти не вспоминают.
Были и другие проекты, красиво преподносившиеся на разных форумах и «круглых столах», но так и не нашедшие практического воплощения. Здесь и эстакадный транспорт, и канатные дороги, и много еще чего, что способно было преобразить Новосибирск до неузнаваемости уже к нынешнему году. К сожалению, преображения не получилось, хотя еще лет пять назад у нас была уверенность, что такое возможно. Причины разбирать не берусь. Но одно могу сказать точно: мы вступаем в эпоху, когда вера в красивые рассказы и красочные презентации уже не будет такой безоговорочной, как прежде.
Олег Носков
