Председатель совета РФФИ академик Владислав Панченко в спецвыпуске журнала "В мире науки", посвященном 25-летию РФФИ. ​

25 лет Российскому фонду фундаментальных исследований – это много или мало? С одной стороны, много, ведь за это время сделано столько важных и добрых дел, что уже можно подводить некоторые итоги. А с другой стороны, молодая энергия, которая сейчас буквально кипит в коридорах и кабинетах фонда, обещает, что самое главное и интересное – впереди. Своими мыслями и планами делится председатель совета РФФИ Владислав Яковлевич Панченко.

- Владислав Яковлевич, сакраментальный вопрос: можно ли управлять наукой и как это делать?

- Любая деятельность человека в идеале должна быть им управляема и ему подконтрольна. Сказанное в известной степени справедливо и в отношении процесса получения нового знания, чем, собственно, наука и занимается. Хотя вернее было бы сказать, что мы знаем, как создать благоприятные условия для научной деятельности в целом или для решения конкретной научной задачи, но спрогнозировать на 100% полученный результат мы еще не можем. Тем не менее создание необходимых условий для занятий научной деятельностью — обязанность каждого государства, которое претендует на сколько-нибудь серьезную позицию в международном разделении труда. Вообще наука – такая же важная часть государственного механизма, как промышленность и сельское хозяйство, транспорт и связь, наконец, армия и флот. Не будет науки – не будет независимого государства. Поэтому Российский фонд фундаментальных исследований, выполняя предписанную ему законом функцию по оказанию государственной финансовой поддержки фундаментальных научных исследований, проводимых в нашей стране, представляет собой один из важнейших элементов научной инфраструктуры Российской Федерации. И эту функцию фонд успешно выполняет уже 25 лет.

- Расскажите, пожалуйста, что послужило толчком для создания РФФИ?

- Если мы вспомним 1990-е гг., то будем вынуждены констатировать, что тогда мы вместе с промышленностью почти потеряли и отечественную науку. Эта ситуация казалась необратимой, и она представляла собой реальную угрозу утраты национального суверенитета. Если принять во внимание уровень развития советской науки в ее лучшие годы, то справедливо будет признать, что из той ситуации мы выплываем до сих пор, и РФФИ – это своего рода спасательный круг, брошенный государством нашей науке, причем в последний момент.

Надо сказать, что уже к началу 1990-х гг. очень многие ученые, которые к тому времени уже состоялись, в том числе с мировыми именами, либо покинули страну, либо сменили вид деятельности. Теоретики стали инженерами, инженеры – техниками, а техники – продавцами на многочисленных рынках. Если говорить о фундаментальной науке, здесь положение было совсем плачевное. Она, как известно, может быть в достаточной мере профинансирована только государством, ведь ни одна коммерческая компания не будет вкладывать деньги в достижение каких-то неочевидных или очень отдаленных результатов. Исключения, конечно, есть, но они не меняют общей картины. Те скромные суммы, которые поступали в наши академические институты и университеты от государства, в значительной степени уходили на содержание колоссальной научной инфраструктуры, доставшейся в наследство с советских времен. На заработную плату для сотрудников научных учреждений, на закупку современного оборудования и инструментов, реактивов и материалов денег уже не оставалось. Если говорить об отраслевой науке, то ее инфраструктура к середине 1990-х гг. была практически полностью приватизирована, многочисленные НИИ стали акционерными обществами, отдав свои здания и помещения под офисные центры, банки, автосалоны и магазины.

В то время вытянуть всю научную инфраструктуру на должный уровень было нереально, поэтому власть сочла необходимым начать с поддержки ученых, которые продолжали заниматься научной деятельностью. С этой целью было решено использовать широко распространенный в мире специальный механизм поддержки науки – гранты. Для осуществления поставленной задачи и были организованы первые научные фонды.

- РФФИ учрежден в 1992 г. Как он работал в тех условиях и что фонд делает сейчас?

- Первые конкурсы, проводимые фондом, были весьма скромными и по содержанию, и по объему финансирования. Участники конкурсов выдвигали свои проекты на соискание грантов по принципу bottom up. Это означало, что ученый выбирает тему и формат исследования по своему усмотрению. Если его проект получает поддержку экспертов, ученому предоставляется грант – установленная условиями конкурса денежная сумма. Результатом реализации научного проекта в данном случае будет научная публикация в авторитетном научном издании. Этот принцип отбора научных проектов фонд сохранил и сейчас. Некоторые представители научной общественности уверены, что такие конкурсы должны превалировать в линейке конкурсов фонда, но времена меняются, и сейчас уже президент Российской Федерации В.В. Путин с высокой трибуны говорит о необходимости перестать «размазывать бюджетные деньги тонким слоем» по множеству малозначительных проектов. Соответственно, определенные изменения претерпела и политика фонда, который постепенно переходит к практике поддержки крупных, в том числе междисциплинарных проектов.

- Какова роль фонда в поддержке фундаментальных исследований?

- Вплоть до середины нулевых годов, в условиях чрезвычайно низких окладов в научных учреждениях, гранты, предоставляемые фондом за счет государственного бюджета, оставались практически единственным средством сохранения нашего научного потенциала. У государства не было денег, а коммерсанты не были готовы к тому, чтобы финансировать науку, тем более фундаментальную: никто не верил в окупаемость затрат. О реализации каких-то долгосрочных программ исследований полного цикла (от фундаментальных до прикладных), которые предполагали бы получение конкретного результата интеллектуальной деятельности – новой технологии или промышленного образца, – и говорить не приходится. А потом получилось так, что и промышленность у нас скукожилась фактически до тех отраслей, которые ориентированы на решение задач государственной важности, — добычи полезных ископаемых, нефтегазовой, металлургической, тяжелой химической и, конечно, оборонной промышленности. «Потребительской» промышленности, то есть отраслей, ориентированных на удовлетворение товарного спроса населения, у нас не осталось. В отсутствие спроса со стороны промышленного комплекса база прикладных исследований сузилась до минимума. Нет потребности в инновациях – нет и самих инноваций. Такая ситуация пагубно влияет и на уровень фундаментальных исследований, результаты которых могли быть востребованы в потребительском секторе экономики. Вот фонд и взял на себя в какой-то момент функцию по инициированию интереса ученых к фундаментальной науке, а через так называемые ориентированные исследования – и к прикладной, финансированием которой занимаются уже другие организации.

- РФФИ – это отечественное изобретение? Или фонд создавался по уже известным «рецептам»?

- Конечно, не обошлось без заимствований, поскольку аналогичные или сходные структуры уже давно существуют за рубежом. Но есть и существенные отличия: так, Национальный научный фонд США (NSF) – это фактически научный департамент правительства Соединенных Штатов, соответственно, элемент властной вертикали. Мы же – государственное бюджетное учреждение, не относящееся к органам власти и управления. Есть разница и в объеме средств, которыми оперируют фонды. Так, NSF в настоящее время имеет собственный годовой бюджет около $8 млрд и контролирует деятельность Национальных институтов здоровья с бюджетом около $37-38 млрд. Бюджет Немецкого научно-исследовательского общества (DFG) составляет около 3 млрд евро. РФФИ в настоящее время обеспечивает финансирование научных проектов на сумму около $200 млн. Конечно, эти сравнения с учетом разницы экономики нашей и упомянутых стран не совсем корректны. Но со своей задачей – придать поступательный импульс развитию фундаментальной науки в нашей стране – фонд справляется успешно, оставаясь пионером в разработке новых направлений и форм государственной поддержки научной и научно-технической деятельности.

Другое существенное преимущество западной научной инфраструктуры — ее стабильность: большинство крупных иностранных научных фондов существуют более полувека, а некоторые, например Немецкое научно-исследовательское общество, учрежденное в 1920 г., почти 100 лет. Динамика изменений, сотрясающих наше общество последние 25 лет, позволяет только мечтать о подобном долголетии. Но и здесь РФФИ выглядит некоторым исключением из правил, существуя уже 25 лет без смены вывески. Думаю, если нашему фонду дадут возможность спокойно пережить период реорганизации, начавшийся год назад, мы сможем создать действительно эффективный и отлаженный механизм финансовой поддержки научных исследований в России.

- Вы имеете в виду присоединение к фонду Российского гуманитарного научного фонда?

- И это тоже. Хотя, вопреки многочисленным пессимистичным прогнозам, объединение с РГНФ прошло на редкость спокойно и безболезненно. Были найдены возможности для достижения компромисса по спорным вопросам конкурсной политики, удалось нивелировать разногласия по формированию штатной структуры обновленного фонда. Осуществить такое непростое мероприятие в кратчайшие сроки, без предварительного плана и привлечения дополнительного финансирования удалось благодаря взаимопониманию, которое установилось между руководителями и сотрудниками РФФИ и РГНФ в этот непростой для обоих фондов период.

- Каким вам видится будущее обновленного фонда?

- В ходе реорганизации была выработана общая концепция взаимодействия представителей естественных и гуманитарных направлений внутри объединенного фонда. Она предполагает приоритетное развитие естественных и социогуманитарных наук в рамках междисциплинарных проектов, отвечающих современным вызовам, совокупность которых принято называть цифровой революцией. Особенно актуальными становятся проблемы взаимодействия человека и компьютерных технологий. Цифровая эпоха порождает психологические, социальные и правовые феномены, которые в настоящее время мало изучены. Например, многие сейчас говорят о скором наступлении беспилотных транспортных средств. Но, на мой взгляд, до глобального покорения ими дорог, водоемов и воздушного пространства еще довольно далеко, поскольку, в частности, не решены важнейшие правовые вопросы эксплуатации таких механизмов, например вопрос о юридической ответственности людей за инциденты, происшедшие при эксплуатации беспилотников. Никак не урегулированы и другие вопросы, связанные с наличием конфликта между традиционными социальными институтами и технократической направленностью развития цивилизации.

Внедрение новых технологий в процесс репродукции человека (экстракорпоральное оплодотворение, суррогатное материнство, выращивание отдельных «запасных деталей» человеческого организма и, наконец, клонирование собственно человека) породило такое количество проблем, что их разрешение станет неоспоримым поводом для финансирования сотен и тысяч научных проектов, реализуемых на стыке естественно-научных и гуманитарных дисциплин. Что, безусловно, благодаря синергетическому эффекту задаст новый импульс в развитии и тех и других.

Вопрос о том, как человек будет жить, а может быть выживать, в цифровом обществе, должен быть предварительно изучен, на него должны быть получены ответы, потому что в противном случае человечество может загнать себя в ту ситуацию, когда ему просто не будет места на Земле. Потому что любая машина, наделенная искусственным интеллектом, способностью к самоорганизации и самообучению, рано или поздно задастся вопросом: зачем мне нужен этот слабый и вечно сомневающийся человек?

- То есть фонд будет заниматься – или уже занимается – поддержкой новых направлений в науке?

- Это уставная функция фонда. Открываем устав РФФИ: «Цель и предмет деятельности фонда — финансовая (в том числе в форме грантов, юридическим и физическим лицам) и организационная поддержка фундаментальных научных исследований, способствующая реализации государственной научной и технической политики, распространению научных знаний в обществе, основанная на принципах предоставления ученым права свободы творчества, выбора направлений и методов проведения исследований». Выполняя эту функцию, фонд создает новые тематические направления конкурсного отбора научных проектов, поддерживая наиболее важные и актуальные из них.

Большое значение фонд придает и популяризации науки. Сайт РФФИ – активно посещаемая площадка, причем не только российскими, но и зарубежными учеными. К слову, по разным оценкам, от 150 до 200 тыс. российских докторов и кандидатов наук работают за рубежом. Наш фонд, действуя в рамках так называемой научной дипломатии, не только создал площадку для реализации многочисленных международных проектов с учеными более чем из 40 стран, но и возвел своего рода мостик между русскоговорящими учеными, работающими за рубежом и в России. Многие считают, что в мире есть два научных языка – английский и русский. Поэтому поддержание высокого статуса русского языка как языка науки – одна из важнейших задач фонда.

Популяризируя научную деятельность и достижения российских ученых среди граждан нашей страны, фонд способствует формированию в обществе заинтересованности в развитии нашей науки, особенно среди тех, кто только выбирает профессию. Важно, чтобы и молодежь, и люди старших поколений понимали, что без науки у нас действительно нет будущего.

Подготовила Ольга Беленицкая